Выбрать главу

Алина так и не смогла объяснить загадку, произошедшую тем ранним утром в один из морозных дней второй декады двадцать первого тысячелетия. Окно находилось немного ниже обычного уровня, такие часто встречаются в центре Петербурга. То ли полуподвальное помещение, то ли аренда под офис. Но это окно смотрело на мир из обычной квартиры. За окном было светло. На потолке гордо сияла многорожковая люстра, не из дешёвых. На столе стоял белый фарфоровый самовар, бокастый, блестящий и пышащий паром. Его окружали пузатые чашки с синими цветочками. За столом сидел мужчина спиной к окну — напротив него женщина, слегка оплывшая, но миловидная, явно старше мужчины лет на десять. Алина запомнила взгляд женщины, случайно попавшийся в глаза: он походил на тот комок снега — застывший и обледенелый.

Это длилось сотые доли секунды, не больше, но Алина содрогнулась от жути, которой был наполнен незнакомый женский взгляд. Что-то мрачное почудилось в нём, что-то постыдное — то, что люди обязаны скрывать от других, тщательно маскируясь и следя за мимикой и выражением лица. А этот взгляд шёл из глубины, не рассчитывая наткнуться на любопытного свидетеля. Алина споткнулась на бегу, но устояла на ногах, не упала. Вся картинка промелькнула перед глазами мгновенно, но ещё долго усваивалась мозгом, словно Алина стояла перед окном и пристально всматривалась в незнакомых людей, сидящих за столом у кипящего фарфорового самовара.

Девушка остановилась, вдохнула морозный воздух и шумно выдохнула. Помотала головой и звонко рассмеялась. Это издержки хронического недосыпания. Ещё одна бессонная ночь — и не такое примерещится. За окном сидели влюблённые и не очень молодые люди. Им было хорошо. Если забыть тот невообразимый женский взгляд, то люди за окном выглядели счастливыми, а счастье не любит, когда за ним подглядывают. Некрасиво получилось. Алина улыбнулась, провела указательным пальцем по кончику носа, чихнула и устремилась вперёд, забыв о случайной сценке из жизни на бегу. Впрочем, изредка она вспоминала тот на мгновение расцарапавший душу взгляд из окна. Это был взгляд жизни. Её изнанки. Случается и такое, подумала Алина и упрятала чужой взгляд на дно души, глубоко-глубоко, чтобы не всколыхнуть его случайным воспоминанием. Больше она в чужие окна не заглядывала. Даже мельком. Даже на бегу. За ярко освещённым окном живёт тайна. А её нельзя беспокоить по пустякам.

* * *

За столом сидели двое. Мужчина и женщина. Оба молчали. То ли говорить было не о чем, то ли устали от разговоров. В центре стола пыхтел фарфоровый самовар, весь усыпанный синими цветочками. Его окружали пузатые чашки, демонстрируя своим видом целостную семейственность: мол, происходим от одного корня. Мужчина вертел блюдечком по столу, изредка подталкивая его чайной ложечкой.

— Скучаешь по дому? — спросила женщина.

Мужчина вздрогнул, но ничего не ответил. Женщина кокетливо поправила химическую завивку на голове. Она явно хотела понравиться мужчине. Белокожая, с выщипанными в ниточку угольными бровями, яркими румянами на скулах. Узкое когда-то лицо слегка расплылось с возрастом. Никогда эта женщина не была красивой, с рождения была серой и невыразительной и, зная об этом, старалась, очень старалась понравиться хоть кому-нибудь.

— Скучаешь! — она утвердительно стукнула мизинцем по блюдцу.

— Нинель Петровна, я только что из отпуска, — примирительно заметил мужчина, — что скучать-то? Не успел ещё…

— Ничего, на работу пойдешь, не до скуки будет. Когда выходишь, Денис?

Нинель Петровна нагнулась и достала из тумбочки банку варенья. В прозрачном желе в странных позах застыли жёлтые плоды. Банка сверкнула балтийским янтарём, и Денис улыбнулся.

— Завтра начнутся трудовые будни. Абрикосовое?

— Да. Твоё любимое. Вчера сварила.

Нинель Петровна выложила варенье в заранее приготовленные розетки. Денис едко скривился, заметив свежий маникюр на сухих вытянутых пальцах пожилой женщины. Длинные акриловые наросты были усеяны синими цветочками, словно слетели на женские ногти с чашек и самовара. Нинель Петровна, заметив усмешку, недовольно поджала губы:

— Рассчитаешься за месяц вперёд?

— Да, деньги в конверте. Как договаривались. Я вас никогда не обманывал.

Тонко звенели чашки, пузырился паром самовар, абрикосовое варенье источало нежный аромат. Идиллическую картину нарушило шуршание денег. Нинель Петровна трижды пересчитала купюры. Сумма явно не сходилась.

— Здесь только двадцать пять! — нарисованные брови свелись в сплошную нитку.