«Пятнадцатое октября. Невозможно спокойно работать. Думаю об увольнении. Несчастные случаи повторились. Объявлено – халатность. Не верю. Научный руководитель глотает таблетки, требует продолжать работу. Ничего не объясняет. Думаю, сам не понимает ничего.
Поговорил с начальником цеха. Мнётся, отводит глаза. В любом случае, надо продолжать. Прототип работает, это очевидно»
«Семнадцатое октября. Работал допоздна. Остались на ночь с лаборантом – довести до ума установку. Разговорились. В заначке лаборанта спирт девяносто шесть градусов. Проболтался, сказал, велели повышать на пробой. Жаль испытуемых, это ужасно. Но сроки поджимают, начальство можно понять»
«Восемнадцатое. Научник подвёз стимулятор. Колют всем испытуемым. Спросил, что за препарат - посылает нахрен. Послал в ответ, но колоть не помешал. Жизнь – дерьмо».
«Девятнадцатое, утро. Понял! Молекулы перестраиваются при наличии неучтённого ранее фактора. Память материала затухает по кривой. График набросал на коленке – похоже. Проверить - другие факторы. Срочно»
«Двадцать первое октября. Есть результат. К сожалению, в полную силу прототип работает избирательно, но результат поражает. Называем прототип экзоскелетом, хотя это не совсем так. Ближе всего подходит слово – симбиоз, но оно тоже неточное. Научный руководитель весь поседел – я только сейчас заметил. Повысить процент совмещения с реципиентом – основная задача на сегодня. Ломаем голову, как это сделать, не выходя за рамки. Боюсь, это невозможно»
«Первое ноября. Мы это сделали. Сожаления излишни, они для слабых. Иногда нужно перейти за грань, чтобы получить результат. Останки инвалида зашили в мешок. Я убийца – хотя бы наедине с собой не буду врать».
«Выпили с научником на брудершафт – столкнулись у шкафа, где лаборант хранит мензурки со спиртом. Научник совсем измотан, седые волосы торчат клочьями. Выпил, слово за слово, разговорились. Обсудили избирательность работы прототипа.
Сказал, я не всё знаю про тестовую программу для кандидатов-испытателей. Что задан определённый набор реакций. Ему виднее.
Сказал ещё (мы уже изрядно набрались, и сидели в обнимку), что программ на самом деле две, и вторая часть супер секретная, тссс! Что там идёт обратная связь, и обучается уже пара. Не понял, кто обучается, что за пару он имел в виду, пьяны были в дымину. Хватит пить, не то допьюсь до чертей»
«С утра хорошие новости. Прототип работает. Процент удачных попыток повысился. Поймал программиста. Мучаем прогу. Мало времени, не сплю.
Научный руководитель доволен, но вид у него жуткий. Ходячий скелет, волосы поредели. Нахрен такую работу. Лучше с машинами дело иметь, чем с людьми. Я уже не спрашиваю, что он делает со своими инвалидами. Меньше знаешь – лучше спишь»
«Сглазил. Всё плохо. До этого ходили смутные слухи, но теперь точно. Проект объединяют, результаты требуют немедленно. Оказывается, было два параллельных проекта, теперь сливают в один, здесь требуют завершить как угодно. Что за бред!»
«Некогда писать подробно. Странное творится. Трудно объяснить, но готовится нечто серьёзное. Ночью видел сон – вскочил весь в поту, сердце колотится как бешеное. Весь день плохое предчувствие. Не верю в приметы, но не отпускает.
Все бегают, как ошпаренные. Надо спуститься в лабораторию, добить прогу. Потом привести в порядок учебный центр и законсервировать сеть».
«Начальник велел работать в обычном режиме, но глаза бегают, руки трясутся. К чёрту, сделаю как надо, и пусть увольняют. Не хочу кончить, как научник – живым трупом. Всё, пора»
Изображение дёрнулось. Мигнуло, появилось снова. Лицо инженера Гордеева как-то изменилось, стало другим, будто постарело.
«Слушай меня внимательно. Кто бы ты ни был, ты здесь. Ты тот, кто мне нужен. Я спрятал в обучающей программе несколько вещиц… Вроде указателей на перекрёстке. Несколько сюрпризов, подсказок. Если ты здесь, значит, нашёл. Тот, кто не подходит, пойдёт другой дорогой. Слушай. Возьми документы. Там результат испытаний, формула прототипа.
Это не всё. Мы создали рабочий экземпляр, получили изделие. Оно несовершенно, но работает. Другие экземпляры - недоделки для приёмочной комиссии. Возьми рабочий экземпляр, и уходи. Куда угодно, лишь бы подальше. Спрячь его. Не хочу, чтобы его использовали. Мне жаль уничтожать изделие, но и отдать людям, которые ни черта не понимают, не могу. Давай, друг, ты сможешь…»