- Знаете какой грех описал Эрнест последним? Глупость. И в ней вы во истину великолепны. Отправить юнца-гладиатора на выполнение важного поручения, а затем велеть ему изуродовать возлюбленную чемпиона арены? Оставить столько следов на месте похищения девочки? Шантажировать Руфуса ради проклятых купчих на бойцов, не меняя почерка? К слову, о купчих.
Инквизитор схватил со стола гипсовый бюст и с размаху бросил его через всю комнату о стену. Вместе с градом осколком на пол посыпалось множество бумажных свитков, которые Клаус со свойственной ему энергией тут же поднял и подошел к пылающему камину.
- Купчии на всех бойцов Руфуса, - засмеялся инквизитор, бросая свитки в огонь. -
У Стефана не было сил даже возмутиться этому. Он лишь нахмурил брови и не сводил глаз с заветного пузырька.
- Вы меня выслушали. Настал черед вопросов. Вопрос первый, зачем надо было уродовать Лею? Вопрос второй, где старый Свен, если по моим сведениям в воду ваш щенок сбросил пять мешков?
- Я не велел им бить Лею, - слабым голосом сказал ланиста. - Их целью была Дженни. Девочка из борделя, что видела как этот идиот Феокл сбрасывает в воду мешки. Эти кретины все перепутали.
- А старик?
- Я его не трогал, клянусь тебе моим покойным отцом. Если он и пропал, то я к этому не причастен. Дай пузырек, молю тебя
"Не врет собака. Люди на пороге смерти не лгут", - пронеслось в голове у обескураженного Клауса, после чего инквизитор подошел, вылил содержимое пузырька в открытый рот ланисты и широко улыбнулся недоумению последнего.
- Вода? - от гнева Стефан ощутил прилив сил.
- Если тебя успокоит, освященная вода. Я купил ее в местной церковной лавке. Ты же не думал, что я дам противоядие твари, которая насиловала маленькую девочку, - сказал Клаус и неожиданно к своему ужасу увидел на одной из полок комода очки с большими розовыми стеклами в толстой оправе.
- Откуда у тебя эти очки, мерзавец? - в первый раз в жизни потеряв самообладание, спросил инквизитор.
Стефан ответил не сразу. Он почувствовал, что его словно накрыли чем-то очень неприятным и очень холодным. Боль отошла и уступила место странной расслабленности во всем теле. Перед тем как навсегда погрузиться во мрак, закашлявшись кровью, ланиста сказал:
- Бой идет!
Бой действительно шел уже около получаса, и к удивлению многих сидящих на деревянных трибунах арены зрителей Феокл до сих пор был жив. Более того он стоял на ногах и даже не думал умирать. Юноша крепко держал в правой руке холодную рукоять меча, и ему казалось, что оружие стало его неотъемлемой частью, настолько легко он с ним управлялся. Однако сказать, что Феокл не чувствовал в этот момент страха, значит солгать. Напротив, липкий отвратительный страх начал пронизывать его до костей еще в столовой, когда над ним пролетела брошенная Рейганом кружка. Еще больше почувствовать неприятную дрожь в коленях заставила встреча с Джеком. Его нашел, как и говорил чемпион, у себя в комнате. Боров лежал в небольшой лужице крови на дне просторного железного сундука и, не переставая, повторял: - Я не чувствую пальцев. Я не чувствую пальцев. Правую руку Джека Феокл нашел на столе (юноша понял, что она правая по медному перстню на указательном пальце). Левая лежала на кровати и была прикрыта красной от крови простыней. "Он монстр, - не выходили у юноши из головы слова Борова. - Он отрезал мне руки тупым мясницким ножом и наслаждался тем, как я кричу. Мы перепутали девушку, приятель. Мы изуродовали возлюбленную чемпиона. Ты труп. Твои помощники в бою с Рейганом - это Задохлик и нищий с улицы. Тебе конец, парень. Возьми нож со стола, приятель, и убей меня, а затем себя. Он не даст тебе умереть быстро". Джека Феокл убил. Зажмурившись, он вонзил нож для конвертов прямиком в его покрытую вздутыми венами шею. Однако сделать с собой, тоже самое не смог. В первые минуты боя он жалел об этом. Рейган каждым своим движением, каждым жестом доказывал свое звание, чемпиона арены. Не прошло и мгновения как на горячий песок упали два обезглавленных трупа заключенных из эргоской тюрьмы, получивших шанс завоевать свободу. Помощники Рейгана, Морковные рыцари, хоть и были меньше чемпиона на целую голову, не уступали ему телосложением и были известны как хладнокровные и циничные убийцы. Поначалу у Феокла, когда он увидел, что Задохлик медленно ковыляет позади него с деревянной оглоблей в руках, появилось сильное желание вогнать себе клинок в грудь по самую рукоять. Еще больше оно усилилось, когда он рассмотрел своего второго помощника. Его вторым помощником был Толстяк. Нищий, казалось, не совсем понимал, где он и что от него хотят, а потому почти сразу же снял с головы мятый медный шлем и сел на горячий песок. Однако затем случилось то, что повергло юношу (да и не только его) в настоящее изумление. Задохлик вдруг глубоко вздохнул, подбросил оглоблю и уверенным движением поймал ее в воздухе. Его сгорбленная спина выровнялась, дыхание стало спокойным, на лице появилась давно забытая усмешка. Как корабль разрезает морские волны, так и старик врезался в ряды противников и совершенно невероятным приемом заставил Морковных рыцарей упасть на желтый песок. Толпа взорвалась громкими аплодисментами. Громадными ладонями захлопал и Толстяк, после чего поднял с земли брошенную кем-то из зрителей гнилую грушу и впился в нее кривыми зубами. Феоклу пришлось биться с Рейганом один на один и, видят боги, он бился. И, делая это уже на протяжении получаса, до сих пор оставался жив. Трудно сказать, было ли это прихотью чемпиона или насмешкой богов, но юноша, не переставая вертеться, крутиться и отпрыгивать от ударов Зверя арены, стоял на ногах и до сих пор не выронил меч. Неожиданно Задохлик сильным ударом сшиб с одного из Морковных рыцарей шлем. Солнечный луч соскользнул по гладкому металлу, отскочил в глаза Рейгана и заставил его всего на мгновение зажмуриться. Но этим мгновением успел воспользоваться Феокл, вонзив клинок Рейгану в грудь. Юноша, как завороженный, смотрел, как Чемпион арены, схватившись за кровоточащую рану, падает, словно могучий подрубленный дуб. Это было последнее, что он увидел в своей жизни. Арбалетный болт зловещим свистом прорезал воздух и впился юноше в голову. Феокл закачался и повалился на землю. Феофан, сидевший в первом ряду, вскрикнул и вскочил с места. Он понял, что пророки тоже умеют шутить. - Именем святой инквизиции остановить бой, - нарушил тишину хриплый голос Клауса. Инквизитор стоял на помосте и держал в руках арбалет. Рядом с ним, словно собака на привязи, бегал из стороны в сторону Фред Пустобрех. Феофан тут же замахал руками. Бой прекратился. Распорядитель, пытаясь сдержать слезы, уверенным, как ему казалось, голосом провозгласил: - Бойцы ланисты Стефана, я поздравляю вас с победой, - он посмотрел на оглушенных Задохликом Морковных рыцарей и не падающего признаков жизни Рейгана. - Назовите городу ваши имена. Нищий заулыбался, покраснел и смущенным голоском сказал: - Я Толстяк. То есть я-то. Меня теперь город знает. Старик закашлялся, выронил из рук оглоблю и сердито буркнул: - Спарт. Неожиданно хотевшего продолжить торжественную речь Феофана перебил крик Клауса: - Что?! Трактирщик, ты идиот?! Ты отпустил Бедолагу с треклятым добродетелем?! Толстяк! - вновь закричал инквизитор - Собирайся, мы едем в Аланбург!