— Мне иногда кажется, что ты меня просто в тисках держишь, — разозлилась Виктория.
— Одно твое слово, и я отпущу, — предложил Ник.
— Я вовсе не хочу, чтобы ты от меня отказывался. Мне нравится, что я тебе небезразлична.
— Ты просто взбалмошная девчонка и сама не знаешь, чего хочешь.
Ник завел машину. Она видела, что он не сердится. Наоборот, губы его чуть подрагивали, словно он еле удерживался от смеха. Она вздохнула с облегчением и стала расправлять платье, наконец, заметив, что оно страшно помялось. Ник не сердится, а обо всем остальном можно забыть.
— А что, это и вправду было чудесно? — тихо спросил он.
— Танцы? Да ничего. Мне несколько раз наступали на ноги, но я мужественно это перенесла.
— Я имею в виду поцелуй — поцелуи. Ведь мы об этом говорили, когда ты употребила слово «чудесно». Так что?
— Не особенно. — Она покачала головой с задумчивым видом. — Даже совсем не интересно. Мокро и неудобно — носы мешали. Это не по мне.
Ник расхохотался, и она с удивлением увидела, как засверкали его глаза.
— Что тут смешного? Может, я что-то делала не так? Ты мне покажешь?
— Ни за что, — усмехнулся он. — Почитай что-нибудь об этом, а лучше сначала подрасти.
— Никогда я этому не научусь, — проворчала она.
Ник взял ее руку, поднес к губам и отпустил.
— Не торопись стать взрослой, принцесса, — мягко посоветовал он. — Это время наступит очень скоро, но ты мне нравишься такой, какая ты есть. А что касается поцелуев, однажды у тебя все получится и без всякой подсказки, поверь мне.
За весь день это было самой утешительной для нее новостью, а к тому времени, когда они вернулись домой, все встало на свои места. Ник по-прежнему был рыцарем, а она принцессой. Как всегда.
Что же случилось? Отчего теперь все не так? Удастся ли ей когда-нибудь докопаться до истины?
Она решила принять душ и выбросить все из головы. В конце концов, это началось не сегодня, но с тех пор она не продвинулась ни на йоту. Скорее всего, Нику не нравится, какой она стала, а с этим ничего нельзя поделать.
Из душа вдруг хлынула ледяная вода, и Виктория опрометью выскочила из кабинки. Что такое? Сегодня, наверно, один из несчастливых дней! Набросив халат, она отправилась узнать, что случилось, и почти налетела на страшно недовольного Ника.
— Почему, черт возьми, нет горячей воды? — прорычал он.
И Виктория тут же взорвалась:
— Думаешь, это я ее всю истратила?!
— Не говори чепухи. Вода не может кончиться. Никто тебя ни в чем не подозревает, так что застегни рубашку — или что там на тебе.
— Это халат! — огрызнулась она, придя в ярость и одновременно в замешательство.
— Разве? Я считал, что халаты обычно длинные, до пят, и шуршат.
— Это короткий халат.
Виктория покраснела и почувствовала себя полной идиоткой. Как он умел дать ей почувствовать себя дурой одним-единственным замечанием, брошенным как бы вскользь?
— Я заметил. Но когда я неожиданно попадаю под ледяной душ, то могу думать только об одном — куда подевалась горячая вода.
Ник что-то раздраженно буркнул и направился к чулану, где помещались водонагреватель и разные краны, о которых Виктория имела, весьма, смутное представление. Она поплелась следом, только сейчас заметив, что он без рубашки.
У него были широкие загорелые плечи. Он больше походил на спортсмена, чем на адвоката, и она вспомнила, как великолепно он играет в теннис, гораздо лучше ее. Интересно, среди женщин, дававших показания в суде, была ли хоть одна, которая не пожирала бы его восхищенным взглядом, пока его холодные, язвительные замечания не приводили их в замешательство?
Ник открыл чулан и раздраженно хмыкнул.
— Видимо, это дело рук маминой служанки. Насос отключен. В один прекрасный день мы все взлетим на воздух, — проворчал он, открывая какой-то кран.
Прикусив губу, Виктория наблюдала за Ником, представляя себе, как все они взлетят, и, одновременно, восхищенно наблюдая, как играют мышцы на его плечах.
— Тебе лучше взглянуть сюда, — обратился он к ней, — чтобы знать, что делать, если вдруг никого не окажется дома.
— Ну, тогда и узнаю, — поспешила она ответить.
Но Ник схватил ее за руку и дернул к себе.
— За все двенадцать лет, что здесь живешь, ты ни разу этим не поинтересовалась. Если уж тебе суждено взвиться к небу, то пусть это случится благодаря твоему характеру, а не из-за того, что ты не знаешь, какой повернуть кран.
Он почти насильно втянул Викторию в чулан.
— Вот этот кран, — показал он и повернул его. — Слышишь, никакого шума, а когда я снова его поверну, заработает насос.