Лет тридцать спустя, после смерти моих родителей, я чувствовала, что сердце мое тонет в слезах. Перед глазами проходили мои первые утраты и то, как я с ними справлялась. Я стала исследовать — что такое плач, как он воздействует на иммунную систему, каковы другие реакции на горестные события. С одной стороны, я понимала, что мать хотела сохранить мое здоровье, и я ей за это благодарна. С другой же стороны — я узнала больше, чем было известно ей. То, что сдерживаемые страдания никому не идут на пользу, то, что слезы выводят из организма токсины. И теперь, вместо одной-единственной неосознанной реакции, я могу сознательно выбирать, как вести себя при расставании.
«Я горевала всю свою жизнь»
28 июня 1922 г. семнадцатилетняя девушка родила в приюте Форт-Уорта (Техас) девочку. Спустя три дня у новорожденной появились двадцатилетние приемные родители, и черноволосая крошка с носиком-пуговкой обрела любящую мать, прекрасный дом и имя Леона.
«Я помню, что жизнь была такой прекрасной, — рассказывала Леона о своих ранних годах, — но потом моя мама заболела, ей нужно было делать операцию, но случилось так, что она умерла на операционном столе. И я в трехлетнем возрасте вновь осиротела. В семье мы никогда об этом не говорили, — продолжала Леона со вздохом, — я просто молча горевала, и мое горе лишь накапливалось во мне. Это было ужасно. Я ходила в школу, училась, вышла замуж, рожала детей, стала бабушкой, но грусть оставалась неизменной. Я плакала по ночам, и для этого совсем не нужен был повод. Теперь я понимаю, что всю свою жизнь горевала».
История Леоны показывает, что подавленная грусть может возвращаться и не только в момент тяжелой утраты; любое сильное желание может вызвать изначальную боль.
ЗНАКОМСТВО С ПОНЯТИЕМ СМЕРТИ
Обычно к двум годам дети сталкиваются с понятием смерти. В прежние времена люди не избегали этого — напротив, смерть воспринималась как естественное завершение жизненного пути. С пришествием же новой культуры, сконцентрированной на молодости, тема смерти сделалась запретной, и теперь мы знакомимся со смертью главным образом посредством телевидения. К сожалению, частые сцены насилия ничему хорошему о смерти не учат. Смерть не выглядит настоящей, поэтому никакого сочувствия понесшие утрату не вызывают.
Первые детские впечатления о смерти часто оказываются самыми яркими и остаются такими всю жизнь. Для одних это может быть найденная мертвая птичка, а для
других — смерть любимого домашнего животного или члена семьи. Многие знакомятся с понятием смерти, когда умирают их дедушки или бабушки. Грусть так могущественна, что может передаваться от человека к человеку, о чем и пойдет речь в следующем примере.
Грусть через поколения
(история Дайяны)
Лучи утреннего солнца превращались в радугу, преломляясь в кубке из цветного стекла, подаренного мне одним из пациентов хосписа. Я брала его в руки, лишь когда мне надо было поднять настроение, а в тот день я действительно в этом нуждалась. Моему старому коту Каддлзу было уже двадцать лет, он чувствовал себя плохо. Ветеринар позвонил и сказал, что анализ крови указывает на почечную недостаточность.
Каддлз теребил своими белоснежными лапками край моего платья, когда зазвонил телефон. На сей раз это была моя дочь. «Привет, давай-ка отметим сегодня день рождения! Сайласу исполняется шесть месяцев», — сказала она. Мне было не до праздников, но и не хотелось, чтобы кто-то заметил мою грусть. По некотором размышлении я решила, что выход на люди даст мне передышку и я постараюсь не вспоминать о больном коте. И, как цирковой клоун для выступления, надела самую яркую одежду и придала лицу беспечнейшее выражение.
Когда я ступила на порог их дома, в ответ на мое обычное веселое приветствие раздался радостный вопль внука. Издали он протягивал ко мне свои маленькие ручки, готовый обнять бабушку. Сайлас — обладатель широко распахнутых голубых глаз и улыбки во весь свой беззубый рот — готов был перебраться от мамы ко мне. Но, когда расстояние между нами сократилась до нескольких футов, радостное выражение лица мальчика совершенно изменилось. Оказавшись у меня на руках, он всем своим видом отражал глубочайшую печаль: его сияющие глазенки померкли, а уголки губ опустились. Сайлас просто и мягко приложил ладошки к моему лицу и пристально посмотрел на меня. Потом обнял меня и уткнулся лицом в шею. И, словно этих проявлений грусти было недостаточно, он несколько раз жалобно всхлипнул. «Он понимает... он понимает», — подумала я. Сайлас не ослабил объятий, я отнесла его на диван, где мы оба устроились и сидели в молчании. Наконец я глубоко вздохнула и рассказала Сайласу о смертельной болезни кота.
Многие дети интуитивно ощущают первую потерю, чувствуя скорбь взрослых; эта грусть безмолвно передается от родителей к детям, а затем — к внукам. В случае с Сайласом моя грусть передалась ему, минуя посредников. Этот пример доказывает, что даже самые маленькие дети способны чувствовать и выражать горе. Хотя Сайлас вряд ли вспомнит об этом раннем переживании, но его влияние поможет ему справиться с будущими утратами.
Иногда люди не только помнят свое первое знакомство с понятием смерти, но и остаются под глубочайшим влиянием этого опыта. Рэймонд Моуди мог бы стать не отцом-основателем исследований околосмертных состояний, а отцом нескольких детей, жить где-нибудь по маршруту доставки почты (в детстве он мечтал стать почтальоном), если бы не удивительное знакомство со смертью.
«Бедный малыш Фриски умер»
(история Рэймонда)
В Портердейле, штат Джорджия, не было разделения на районы; городок с населением в две тысячи человек представлял собой один-единственный район. Горожане могли пойти в одном из двух направлений: вверх или вниз по склону. Вниз — в сторону аптеки Блэки, где торговали в основном содовой, мороженым, комиксами и грампластинками. Вверх по склону — к огромным дубам и скромным жилищам, выстроенным вдоль узких улочек. Сидя на крыльце, хозяева приветствовали соседей, прогуливающихся мимо. В 1945 г. Портердейл олицетворял простоту и невинность, словно сошедшие с картин Нормана Ро-куэлла.
У моего дяди Фэрли была маленькая собачка, по виду напоминавшая карманного белого чихуахуа. Фриски был таким свободолюбивым маленьким песиком, что принадлежал всем сразу. Мы с ним были настолько привязаны друг к другу, насколько это возможно между собакой и ребенком. Когда он видел, что мать идет со мной гулять, он тявкал, подпрыгивал и тащил свой поводок, напрашиваясь к нам в компанию. Всю дорогу он трусил рядом с моей синей коляской на больших колесах, отказываясь подпускать к ней еще кого-нибудь. Любой взгляд, брошенный в сторону пребывающего в коляске драгоценного груза, встречал оскал и рычание Фриски. Напряженная стойка довершала угрожающий вид. Фриски был очень маленьким, но воображал себя гигантским свирепым сторожевым псом.
Как-то утром (мне было около полутора лет) собачка попала под машину и вскоре издохла. Дядюшка Фэрли отнес безжизненное тельце Фриски на городскую свалку, что в то время в Джорджии было совершенно обычным способом похоронить животное. В Портердейле это был день печали; и хотя моя семья не выказывала никакой скорби (как обычно), я все же подслушал их перешептывания о том, что «бедный малыш Фриски умер».
Ровно через три дня, к великому удивлению всех и каждого, Фриски прибежал домой. Что с ним стряслось в действительности, мне никогда уже не узнать, но он прожил еще многие годы. Мне же казалось абсолютно нормальным, что мой компаньон пересек «грань» и вернулся обратно.
Так мое первое знакомство со смертью оказалось аналогичным тому опыту околосмертных состояний, который мне предстояло изучать; но подлинную взаимосвязь этих явлений я стал осознавать лишь по прошествии пятидесяти лет, когда мы начали писать эту книгу. Были бы созданы новые термины вроде околосмертною состояния, увлекся бы я этой темой, если бы Фриски не «воскрес из мертвых»? Этот случай оказал сильное влияние на мою жизнь и все еще воздействует на мое отношение к проблеме смерти самым сильным образом. Само происшествие частично остается за пределами моего сознания, но последующие впечатления сохранились совершенно отчетливо.