1. Главная
  2. Книги
  3. Azimova Nadin
  4. Жизнь прекрасна!
  5. Страница 2
Выбрать главу

    На пер­ро­не Га­лина си­дела на ска­мей­ке ря­дом с дру­гими деть­ми. За­видев по­езд, подъ­ез­жа­ющий к нуж­ной ко­лее, де­воч­ка хо­тела встать, но ба­буш­ка прер­ва­ла её дви­жение ру­кой, гроз­но ска­зав:       — Ты ку­да?! Хо­чешь под по­езд по­пасть?       И при­нялась разъ­яс­нять за воз­душные мас­сы, ко­торые го­нит впе­реди се­бя по­езд, по­ка её вни­мание не пе­рек­лю­чилось на ма­му. Га­лини­ны и не толь­ко её ро­дите­ли на­чали об­ни­мать­ся, це­ловать­ся и же­лать друг дру­гу счас­тли­вого пу­ти.       — Мо­ре вам впе­чат­ле­ний! — ска­зала Га­лини­на ба­буш­ка.       — Мо­ре впе­чат­ле­ний от мо­ря! — по­шути­ла внуч­ка.       Под­ни­ма­ясь по двум сколь­зко­ватым же­лез­ным сту­пеням, про­ходя к плац­карту и при­сажи­ва­ясь на ниж­нюю пол­ку, Га­лина зас­мотре­лась на род­ной вок­зал, ко­торый от­сю­да, из ва­гона, выг­ля­дел ина­че, как-то осо­бен­но у­ют­но и ска­зоч­но. По­маха­ла ру­кой ба­буш­ке. А ба­буш­ка — ей. Не­ожи­дан­но за­вол­но­вав­шись, ста­ла ис­кать ма­му, вос­пи­татель­ни­цу пер­во­го от­ря­да, но тут же ус­по­ко­илась, уви­дев её под­хо­дящей к сто­лику. Наш на­род пер­вым де­лом кла­дёт на не­го еду и, ед­ва ус­пев отъ­ехать от стан­ции, на­чина­ет есть (вспом­ни­те хо­тя бы «Спор­тло­то 82»), но еда Со­лони­ных по­ка что ле­жала в од­ной из ку­чи су­мок, а на стол ма­ма по­ложи­ла ки­пу бу­маг.       — Га­люсик, по­можешь мне?       Де­воч­ка кив­ну­ла с нем­но­го грус­тным взгля­дом. Ей не хо­телось, что­бы ма­ма на­чина­ла де­ла вмес­то то­го, что­бы лю­бовать­ся ви­дом за ок­ном. Ма­ма дос­та­ла лис­тик, а пе­ред Га­линой по­ложи­ла стоп­ку с дет­ски­ми име­нами и да­тами рож­де­ния.       — По­дик­туй мне, по­жалуй­ста, име­на и фа­милии. Вот тут вот. И да­ты рож­де­ния. Вот они.       — Ага. Ви­жу... Боб­ры­шев Ро­ман. Ты­сяча де­вять­сот де­вянос­то пер­вый. Ба­бог­ло Анас­та­сия. Ты­сяча де­вять­сот де­вянос­то вто­рой.       — Не на­до «ты­сяча де­вять­сот», — поп­ро­сила ма­ма.       — Хо­рошо.       — Ой! Что это мы так кач­ну­лись?       Га­лина за­улы­балась.       — Мы по­еха­ли! — и за­мол­ча­ла, хо­тя в её мыс­лях «Мы по­еха­ли!» про­дол­жа­ло зву­чать по­доб­но ман­тре.       Ми­нул пус­тынный пе­шеход­ный мост над са­мим вок­за­лом. Ос­тался по­зади Пол­тав­ский шлях с двух­ва­гон­ным треть­им трам­ва­ем, чей звон заг­лу­шил­ся сту­ком ко­лёс по­ез­да. Спле­лись в длин­ный узор раз­ные ко­леи: раз­ные до­роги, раз­ные судь­бы тех, кто ко­лесил по Ук­ра­ине, че­рез Ук­ра­ину к сво­им род­ным и близ­ким, на ра­боту, на от­дых или на то и дру­гое вмес­те, как, нап­ри­мер, Га­лини­на ма­ма.       Га­лина смот­ре­ла в ок­но и мур­лы­кала что-то под нос. Как ей по­том по­каза­лось, на­пева­ла она Са­виче­ву «Ес­ли в сер­дце жи­вёт лю­бовь», но па­мять под­ве­ла де­воч­ку, в бу­дущем уже де­вуш­ку: пер­вая се­рия «Не ро­дись кра­сивой», от­ку­да и был са­унд­трек, выш­ла в эфир толь­ко в сен­тябре. В лю­бом слу­чае песнь бы­ла ис­крен­ней. Шла от ду­ши. А что ещё нуж­но?..       Га­лина не за­мети­ла, как ма­ма ска­зала, что отой­дёт, не сра­зу по­няла, что, кив­нув, от­ве­тила: «Хо­рошо», от­то­го в пер­вую се­кун­ду пе­репу­галась, об­на­ружив се­бя од­ну. Но дол­го од­ной де­воч­ка не ос­та­валась. К ней за­чем-то под­се­ла кра­сивая, вы­сокая брю­нет­ка в ко­рот­ком го­лубом платье. Это бы­ла од­на из тех де­вушек, ко­торые, бу­дучи стар­шеклас­сни­цами, выг­ля­дят, как да­мы двад­ца­ти пя­ти или да­же трид­ца­ти лет; муж­чи­ны, об­на­жая улыб­ки (и не толь­ко улыб­ки...), на­зыва­ют их жгу­чими, жен­щи­ны — стер­ва­ми и га­дюка­ми, а учи­теля и ро­дите­ли (имен­но в та­ком по­ряд­ке) — труд­ны­ми под­рос­тка­ми, хо­тя по вся­ким таб­ли­цам с пе­ри­оди­заци­ей эти де­вуш­ки дав­но по­вырас­та­ли из де­вочек-под­рос­тков.       Лишь как-то за гранью час­то об­го­вари­ва­емых тем ос­та­ют­ся от­но­шения меж­ду та­кими де­вуш­ка­ми и де­воч­ка­ми вро­де Га­лины. А ведь от­но­шения меж­ду ни­ми бы­ва­ют.       — Как те­бя зо­вут? — спро­сила брю­нет­ка.       — Га­лина.       — Как-как?       Со­лони­на вздох­ну­ла. Она при­вык­ла, что её пе­рес­пра­шива­ют, а ещё ча­ще оши­боч­но на­зыва­ют Али­ной или Ка­риной.       — Га-ли-на. Мож­но Га­лей на­зывать.       Под сол­нечный ли­вень, наг­ре­ва­ющий ок­но, точ­но лу­пу, че­рез ко­торую уби­ва­ют му­равь­ёв, Га­лина вспом­ни­ла, как впер­вые смот­ре­ла «Иро­нию судь­бы». Тог­да ба­буш­ка, при­об­няв её и скло­нив­шись над ухом, ска­зала о Же­ниной не­вес­те: «Вот ви­дишь. Де­вуш­ку зо­вут Га­ля. А те­бя зо­вут Га­лина» и до­бави­ла: «Мне имя Га­ля не нра­вит­ся. Ка­кое-то оно...» Ба­буш­ка не до­гово­рила, но скри­вилась, буд­то съ­ела ли­мон, а внуч­ка нем­но­го оби­делась. Ну по­чему это Га­ля — «ка­кое-то та­кое имя», ког­да оно звуч­ное, яр­кое и, глав­ное, сра­зу всем по­нят­ное? А пол­ная фор­ма име­ни Га­ля с са­мого детс­тва на­поми­нала де­воч­ке ста­руш­ку-биб­ли­оте­кар­шу, пас­сивную, бес­цель­но стро­гую, без дру­зей и при­яте­лей. Нет, ей та­кой быть не хо­телось. Ей хо­телось быть ку­да бо­лее энер­гичной и об­щи­тель­ной, чем та де­воч­ка, ко­торую, как ей ка­залось, рас­ти­ла её ну сли-и-иш­ком вос­пи­тан­ная ба­буш­ка.       — Га­ля, а ты ку­ришь? — брю­нет­ка эф­фек­тно щёл­кну­ла паль­ца­ми. Не­куря­щему че­лове­ку, ещё и в один­надцать лет, труд­но по­нять, что это во­шед­ший в при­выч­ку жест за­жига­ния за­жигал­ки.       — Нет, — уди­вилась Га­лина и хи­хик­ну­ла.       — Ну ска­жи чес­тно! — нас­та­ива­ла на по­ложи­тель­ном от­ве­те брю­нет­ка.       — Я не ку­рю. Чес­тно.       — Не ку­ришь? — слов­но не до­веряя, сде­лала па­узу де­вуш­ка. — Я то­же не ку­рила, а по­том... — од­ним вздо­хом она ода­рила ма­лень­кую спут­ни­цу аро­мата­ми до­рогих, ско­рее все­го, тя­жёлых для ле­та и для днев­но­го вре­мени ду­хов, ка­ких-то кре­мов и кос­ме­тики. При всём сме­шении то­го, дру­гого, треть­его и при яв­ной смаз­ли­вос­ти, к то­му же нес­кром­ности де­вуш­ка не ка­залась пус­тым до­пол­не­ни­ем к кос­ме­тике и шмот­кам. Бы­ло в ней что-то ин­те­рес­ное, цеп­ля­ющее. — По­том по­кати­лась. Ма­ма ме­ня ру­гала, ког­да уз­на­ла, что я в седь­мом клас­се вод­ку поп­ро­бова­ла. Ме­ня Али­на зо­вут. Жу­кова. Жуч­ка то есть.       — Ка­кая-то со­бачья клич­ка.       Али­на мах­ну­ла ру­кой и «зар­жа­ла».       — Нас­тя и Ма­ри­ан­на ме­ня во­об­ще ду­рой во­нючей на­зыва­ют. И я их. А-ха-ха. У нас там ве­село, — Али­на мах­ну­ла в сто­рону сво­его ку­пе. — По со­седс­тву там ещё маль­чик в гип­се едет. Сим­па­тич­ный.       — В гип­се?       Га­лина бук­валь­но по­дор­ва­лась с мес­та. Ей очень хо­телось пос­мотреть на маль­чи­ка в гип­се, буд­то она ни­ког­да та­ких маль­чи­ков не ви­дела. Ах да, в са­мом де­ле не ви­дела! Толь­ко слы­шала, ког­да кто-то из од­ноклас­сни­ков ло­мал ру­ку. Но неп­ри­ят­ности слу­чались на ка­нику­лах, и в шко­лу маль­чи­ки при­ходи­ли уже без гип­са.       — Пой­дём! Пос­мотришь на это­го... Ди­му Кли­мен­ко, вот. На Ма­ри­ан­ну. На Нас­тю­ху.       — Толь­ко я не са­ма еду, — роб­ко оп­равда­лась Га­лина. — С ма­мой. Она вос­пи­татель­ни­ца на­шего от­ря­да. Отош­ла во­жатым по­могать.       — А, Вик­то­рия Ни­кола­ев­на.       — Да.       — Ви­дела её. Счи­та­ет нас, про­веря­ет че­го-то... Пой­дём.       — Ой! — По­езд всё вре­мя ша­тало, и Га­лина чуть не упа­ла.       — Ак­ку­рат­но, — Али­на, го­товая удер­жать Га­лину, под­ста­вила ру­ку. Го­лос её был мяг­ким, не стер­возным. Так не пос­ту­па­ют кук­лы Бар­би, на од­ну из ко­торых Али­на бы­ла по­хожа внеш­не.       Га­лина по­дош­ла и поз­до­рова­лась с де­вуш­ка­ми из дру­гого, взрос­ле­юще­го ми­ра — ми­ра, за­родив­ше­гося на три — че­тыре — пять лет рань­ше её собс­твен­но­го. Всё от кос­ме­тики до еды бы­ло чу­жим по су­ти и по ду­ху, тем не ме­нее ин­те­рес­ным. Ког­да-ни­будь Га­лине пос­час­тли­вит­ся, и она бу­дет ук­ла­дывать во­лосы, как Ма­ри­ан­на, мо­жет быть, они ста­нут та­кими же пыш­ны­ми, а не жир­не­ющи­ми в жа­ру кры­сины­ми хвос­та­ми. Ког­да-ни­будь она бу­дет та­кой же вы­сокой и строй­ной, как все трое де­вушек. И при­коль­ной. Имен­но слен­го­вое, а не ли­тера­тур­ное сло­во при­ходи­ло на ум при ви­де Нас­ти — свет­лой ко­рот­кос­три­женой де­вуш­ки в кеп­ке, джин­сах и то­пике.       — Это Га­лина, доч­ка вос­пи­татель­ни­цы, — пред­ста­вила де­воч­ку Али­на.       — Как-как? Га­лина? — на удив­ле­ние, Ма­ри­ан­на рас­слы­шала имя. Хо­тя, как и мно­гие дру­гие за всё вре­мя, не бы­ла уве­рена, что ус­лы­шала пра­виль­но.       — Га­ля, — сму­ща­ясь, поп­ра­вила де­воч­ка.       — А вон Ди­ма Кли­мен­ко, — по­каза­ла Али­на. — Ди­ма!       Ди­ма в миг отор­вался от ка­ких-то сво­их за­нятий, хо­тя по боль­шо­му счё­ту за­нят не был. Так, бол­тал с дру­гими маль­чиш­ка­ми, эмо­ци­ональ­но ма­хая за­гип­со­ван­ной ру­кой. Ни­чего в том гип­се, в от­ли­чии от его об­ла­дате­ля, осо­бен­но­го не бы­ло.       По Ди­ме сра­зу бы­ло вид­но, что под два мет­ра он не вы­рас­тет, бу­дет, мо­

~ 2 ~