Леопольдов предан был суду по высочайшему повелению за найденные у него между прочими бумагами возмутительные стихи сочинения коллежского секретаря Александра Пушкина и сделание на них надписи, что они на 14 декабря 1825 года.
Пушкин ответствовал: что стихи сии были написаны им гораздо прежде происшествия 14 декабря и помещены в элегии Андрея Шенье, напечатанной с пропусками, с дозволения цензуры, 8 октября 1825 года; что цензурованная рукопись, будучи вовсе ненужною, затеряна, как и прочие рукописи из напечатанных стихотворений; что оные стихи явно относятся к французской революции, в коей Шенье погиб; что оные никак без явной бессмыслицы не могут относиться к 14-му декабря, что Пушкин не знает, кто над ними поставил ошибочное заглавие и не помнит, кому он мог передать элегию А. Шенье. Далее же, изъясняя, что в сем отрывке поэт говорит о взятии Бастилии, о клятве du jeu de paume, о перенесении тел славных изгнанников в Пантеон, о победе революционных идей, о торжественном провозглашении равенства, об уничтожении царей, Пушкин заключает вопросом: что же тут общего с несчастным бунтом 14 декабря, уничтоженным тремя выстрелами картечи и взятием под стражу всех заговорщиков?
На вопрос же суда: каким образом отрывок из Андрея Шенье, будучи не пропущенным цензурою, стал переходить из рук в руки во всем пространстве? — Пушкин ответствовал, что стихотворение его было всем известно вполне, гораздо прежде еще напечатания потому, что он не думал делать из него тайну.
Правительствующий Сенат, соображая дух сего творения с тем временем, в которое выпущено оно в публику, признал сочинение сие соблазнительным к распространению в неблагонамеренных людях того пагубного духа, который правительство обнаружило во всем его пространстве, и заключил, что, хотя сочинителя Пушкина за выпуск означенных стихов в публику, прежде дозволения цензуры, надлежало бы подвергнуть ответу перед судом, но как сие учинено им до составления всемилостивейшего манифеста 22-го августа 1826 года, то по силе 1-го пункта онаго, избавя Пушкина от суда и следствия обязать его подпискою, дабы впредь никаких своих творений без рассмотрения и пропуска цензуры не осмеливался выпускать в публику, под опасением строгого по законам взыскания.
Секретно
Милостивый государь мой Василий Романович!
В высочайшем повелении, заготовленном Государственной канцелярией по делу о кандидате 10 класса Леопольдове, включены все суждения, в Государственном Совете бывшие и в журналах оного помещенные. — Между прочим, заключаются в сей бумаге следующие два обстоятельства: а) что чиновник 14 класса Коноплев употреблен был по секретной части б) что Государственный Совет положил иметь за сочинителем Пушкиным секретный надзор.
Не считая приличным упоминать о сем в высочайшем повелении, которое по заведенному порядку не только будет гласно в правительствующем Сенате, но и передано из оного будет для исполнения в уголовную палату, — я полагаю не вносить в сию бумагу означенных двух предметов; а касательно Пушкина сообщить высочайше утвержденное положение Государственного Совета отдельно г. главнокомандующему в С.-Петербурге и Кронштадте, приложив выписку из дела о том, что до Пушкина относится.
Председатель Государственного Совета граф В. П. Кочубей — исправляющему должность Государственного секретаря В. Р. Марченко.
13 августа 1828 г.
Секретно
Милостивый государь мой, Павел Васильевич!
Г. Председатель Государственного Совета сообщил мне, в отношении от 13 сего августа под № 500, высочайше утвержденное положение Правительствующего Сената, обязать подписью известного стихотворца Пушкина, замешанного в уголовное дело о кандидате Леопольдове, дабы, впредь, он никаких сочинений без рассмотрения и пропуска оных цензурою не осмеливался выпускать в публику, под опасением строгого по законам взыскания. К сему граф Кочубей присовокупил, что Государственный Совет, рассмотрев сие дело, признал нужным, чтобы по неприличному выражению Пушкина в ответах на счет происшествия 14 декабря 1825 года, и по духу сочинения его, напечатанного в октябре того года, поручено было иметь за Пушкиным в месте его жительства секретный надзор, и что сие положение Государственного Совета также удостоено высочайшего утверждения.
Уведомляя о сем Ваше высокопревосходительство, для исполнения выше прописанных высочайше утвержденных положений и прилагая при сем список упомянутого отношения ко мне графа Кочубея и копию приложенной к оному выписки из доклада Правительствующего Сената о кандидате Леопольдове, имею честь быть с совершенным почтением и истинною преданностью.