Крепость задрожала от их силы…
Джашин попытался встать в стойку, но оказавшийся прямо рядом с ним Сенсома всего лишь взмахом руки отбросил его прочь — к стене. Не двигаясь с места, Сенсома сложил печати и выдохнул во врага струю алого пламени — его взбушевавшаяся чакра усилила и его ниндзюцу, отчего оно с легкостью проломило каменную стену.
— Я БЕССМЕРТЕН! — зарычал Джашин так громко, что даже у шиноби, сражающихся снаружи, заложило уши.
Из его спины тут же выросли два черных уродливых крыла, поднявшие его в воздух и буквально бросившие его на Сенсому, прыгнувшего за ним!
Но Сенсома увидел это и просто отступил на шаг прямо в воздухе. Он подловил Джашина и врезал ему прямо по рогатой башке! А темный Бог, тем временем, сосредоточил всю свою силу в этом моменте. Он с жадностью питался горем, отчаянием и ненавистью всех вокруг. Он питался и своими чувствами.
Он боялся. Боялся, что сила, которую он только недавно приобрел, окажется им утеряна.
И он жрал и жрал ненависть, боль и страх, усиливая себя все больше и больше. Он парировал очередной кулак Сенсомы и даже ответил ему! Зарычал, пытаясь заглушить страх и обиду от того, что кто-то способен сражаться с ним вот так, не пройдя через все то, через что прошел он!
Но Сенсома вернул себе преимущество. Он перебивал его в ближнем бою и не пускал в дальний. Он не обращал внимания на порезы и раны, оставляемые ему жуткими клинками Джашина. Потому что он помнил важнейший урок Бога Самураев — никогда не бояться в бою. Ни поражения, ни бесчестья, ни смерти. Сражаться так, как должно.
Именно поэтому он превосходил на жалкие проценты всемогущего Бога боли. Его Врата даровали ему силы, но они же их и забирали. Он не чувствовал боли — он давно привык к ней. Он просто отмечал для себя, как его тело разрушается под всеми этими нечеловеческими нагрузками.
— ТЫ СДОХНЕШЬ! — взвыл Джашин и бросился в последнюю свою атаку.
И Сенсома понял, как нужно победить. Он бросился прямо на врага, протягивая левую, здоровую, руку.
Они встретились вместе на середине тронного зала. Человек за пределом и чудовище вне пределов. Левая рука Джашина ушла в грудь Сенсомы, а левая рука Сенсомы пронзила его грудь.
И лишь из-за страха, из-за паники быть убитым, Джашин не успел первым.
— ХА-А-А-А! — Сенсома резко сжал пальцы, почувствовав алмазную твердость сердца темного Бога.
Его единственную уязвимую точку, которую может поразить лишь человек в Восьмых Вратах. Только он.
Выброс силы заставил всю крепость, нет, весь океан задрожать. Сенсома почувствовал, сжимая мертвое сердце, как океан силы Джашина уходит прочь. Но не весь. Львиная часть его сил текла в самого Сенсому, яростно впиваясь в его кости, сосуды и плоть.
Сенсома почувствовал, как у него быстро отрастают волосы, и как его серый глаз меняет цвет на желтый.
— Сила Отца! — благоговейно прошептал Исобу. — Сенсома… ты… ты теперь… как Он!..
— Еще нет, — нетвердо произнес Джашин.
Сенсома посмотрел на него — на усохшее тело того, кто совсем недавно был Богом боли. Теперь это был обычный человек. Чудовищно истерзанный и худой, как палка. Но его глаза. Глаза его были тверды и спокойны. И Сенсома узнал эти глаза.
— Мастер, — произнес он тихо.
— Да… — Мусаси отвел взгляд. — Молодец, ученик… Ты прикончил меня. Так держать…
— Вас еще можно спасти, мастер? Вы вышли из-под контроля?
Старый. Уже действительно старый — ведь он был ровесником Мадары и Хаширамы, и даже учил Первого Хокаге кендзюцу. Старый мастер тихо и невесело рассмеялся.
— Ты ошибаешься, ученик. Меня никто не контролировал. Я… я сам себя контролировал. И сам стал чудовищем… Но это неважно. Ты убил монстра. Теперь сделай так, чтобы он никогда не появился вновь…
— Я… — Сенсома вздохнул, чувствуя, как напряжение из тела уходит.
Восьмые Врата… закрылись. Сила Джашина и могущество Рикудо, приобретенные Сенсомой, спасли его тело. Но Математику Боя показалось, что он слышал чей-то довольный смешок и обещание. «Последний раз».
Был ли это Рикудо, Кагуя или даже Автор Ловена, Сенсому не так уж и интересовало. Сейчас главным было не это.
— Я готов, — справился, наконец, он с собой.