А потом все вернулось к началу.
— Почему ты еще жива? — его тон не оставлял пространства для двусмысленных ответов.
— Меня защитил Изуна, — неожиданно для самой себя призналась Чие. — Он… тоже был против такого плана Мадары. Но он не пойдет против своего брата — не пошел, по крайней мере. А я пошла. И Изуна был благодарен мне. Он приходил два дня назад, использовал Шаринган, угрожал, но… Я не знаю где твой ребенок. И он ушел. И больше никто из них не приходил. Может быть у Мадары просто нет времени на это, и он явится потом, но я так не думаю. Изуна… ему и правда было это не по душе. Поэтому он защитил меня от Мадары. Наверное…
— Его все равно ждет кара, — от Сенсомы повеяло холодом. — Всех причастных ждет кара.
— Похоже, информация о том, где его видели в последний раз, тебе не интересна… — грустно улыбнулась Чие.
— Ты мне передашь ее потом, — неожиданно ответил Сенсома, и его сила пришла в движение. — Но тебя все равно ждет кара.
Он надвинулся на нее, и Чие только и оставалось, что смотреть. Нет, она могла побежать, но она бы не убежала. Она могла бы дать бой, но ему тот бой не нужен. Ее ждет кара. За то что она сделала. Пускай она все делала не ради себя. Стоять, смотреть и запоминать — вот и все, что ей остается, если она хочет минимизировать ущерб.
Окно со звоном разлетелось, и в кабинет влетел ошалелый Эбизо. Чие вскрикнула — он должен был сидеть с Шиццу! Далеко отсюда! Что он?..
— ТЫ! — яростно указал Эбизо на Сенсому пальцем. — Не тронь ее!
— Она мне и не нужна… — Сенсома повернулся к нему. — Ее карой будешь ты.
Мгновение, и Математик Боя уже нависает над ее младшим братом. Он вошел сразу в Седьмые Врата и окутался чакрой Биджу, параллельно с этим поглощая природную чакру из окружающего пространства. Здесь и сейчас он был сильнейшим существом на планете — никто не смог бы ему противостоять.
И Эбизо не смог.
Первый удар оторвал ему руку. Младший брат открыл рот, чтобы закричать, но не смог этого делать — вторая атака повредила его гортань. Сенсома хлопнул его по уху, и из него брызнула кровь. Когтями-пальцами из чакры черканул по глазам, навсегда забирая их…
Он калечил Эбизо почти неспешно — Чие видела каждый удар, но не успевала ничего сделать. Она просто упала на колени, все прекрасно поняв.
Нечестно! Она даже себя заменой предложить не может — Сенсоме не нужна ее жалкая жизнь! Ему нужна кара. Нечестно! Он планировал это с самого начала! Нечестно — в своем кабинете, она — Казекаге, может только смотреть.
Потому что даже не смотреть она не может…
— Мама! — Шиццу вбежал через дверь и сразу же бросился к ней. — Ты в порядке? Ранена?!
Ему почти семь лет, но он уже такой боевой… Хотя Чие была очень счастлива именно в этот момент, что всячески ограничивала его развитие. Благодаря этому, Шиццу просто не мог увидеть, как его дядю рвали на куски.
А потом Сенсома остановился, буквально выбрасывая тело Эбизо к ним.
Шиццу вздрогнул всем телом, перевел взгляд на Математика Боя, с ужасом ощутил, как к его ногам потекла теплая кровь. Тем не менее, он сделал один тяжеленный шаг, вставая между матерью и… отцом.
Чие вдруг с ужасом осознала, что Сенсома смотрит на него слишком внимательно. С интересом. С интересом, от которого ей не приходится ждать ничего хорошего.
Сильнейший в мире неспешно подошел к первенцу, сел перед ним на корточки, рассматривая, будто какую-то интересную вещь.
— Нет, — сказал он сам себе. — Тебя не заберешь… Ты слишком… пошел в отца.
— Что ты знаешь о моем отце? — тут же окрысился Шиццу.
Он отличался от других мальчиков, растущих без папы. Если остальные мечтали когда-нибудь встретиться с отцом и… хотя бы поговорить с ним, то Шиццу никогда даже не желал его встречать. Но даже если бы и встретил — прибил бы!
За то, что оставил его мать одну. За тоску в ее глазах всякий раз, когда кто-то интересовался его отцом. За любовь, которой у его мамы больше никогда не будет! Нет, это не была ненависть — просто раздражение на тупого мужика, который бросил его маму, хотя она и любила его.
— Я знаю все, — ответил Сенсома, и Чие на миг испугалась, что он расскажет Шиццу правду. — Он совершил много ошибок. Поверь, с женщинами ему всегда поразительно везло, но он… просрал их одну за другой. Но ты — не ошибка.
— Тогда почему маме так больно, когда она смотрит на меня?!