Да, приятных запахов там нет.
Внутри было пусто. Вернее, там не было тех, кто доживет до следующего часа.
— Итак, приступим, — сказал Сенсома и… начал вести лекцию о строении человеческого организма.
Орочимару слушал, не перебивая. Учитель заставил его взять скальпель, препарировать уже мертвого джонина. Один из еле живых чунинов попросил добить его и Сенсома, не отвлекаясь от лекции, приказал Орочимару сделать это. Орочимару сделал. Он ничего не понимал, но учитель явно пытается ему что-то объяснить.
— Быстрее! Сенсома-сама тут! Сюда! — донеслось взволнованное с улицы.
Сенсома нахмурился и повернулся ко входу. Орочимару тоже заинтересовали возбужденные крики, а через секунду после того, как он повернулся лицом к выходу из палатки, в нее буквально влетели три джонина с носилками, с которых обильно капала кровь.
— Сенсома-сама, зацепили! На отходе! — тяжело дыша, сообщил один из джонинов. — Не спасти! Она… хотела увидеть вас последний раз…
— Что… — Сенсома шагнул вперед и осекся.
— Майко! — воскликнул Орочимару.
Напарница выглядела плохо, если не сказать ужасно. Неведомой техникой ей разворотило всю спину, оторвало ноги и… еще много чего. Бывшая симпатичной еще утром, девушка лежала на носилках куском плоти, прерывисто и хрипло дыша.
Она умирает. И очень быстро.
— Майко! Что ты?! Как?! Постой! — взволновавшись, Орочимару распаковал самое мощное обезболивающее, хранившееся в его кимоно и буквально влил его в девушку. — Держись! Сенсома-сенсей вылечит тебя?!
— Я не… — учитель выглядел ошарашенным. — Не могу, Орочи. Не это.
— Но она же умрет! — воскликнул Орочимару.
Воскликнул и все понял.
— Кай, — буркнул он, сложив печати.
Джонины посмотрели на него, как на идиота, а боль во взгляде Майко сменилась удивлением.
— Кай, — повторил Ясягоро, подавая чакру. — Ну Кай же!
Подав природную чакру в технику рассеивания гендзюцу, Орочимару смог-таки развеять морок. Джонины исчезли, а Майко сменилась одним из множества мертвых тел шиноби в палатке. Лишь учитель стоял там же, где был и в гендзюцу.
Устало вздохнув, Орочимару закрыл руками лицо.
— Теперь ты понял, я надеюсь, — голос Сенсомы-сенсея был суров. Он был недоволен и, в то же время, рад за ученика. — Ты чуть не превратился в монстра, ученик. Еще капля, и даже это представление тебя бы не вернуло. Ты знаешь, что по моей задумке ты должен был разрыдаться и упасть в обморок, когда «Майко» попросит тебя ее добить? Ты понял все гораздо быстрее, и это пугает еще сильнее.
— Я… я понял, — во рту пересохло, но голос Орочимару был спокоен. — Теперь все понял. Простите, сенсей.
— Прощения будешь просить у врагов, которых ты мучал, когда вы встретитесь с ними в Чистом Мире. Всегда помни о черте, Орочимару. И не переходи ее. Иначе я тебя остановлю. И тебе это не понравится.
— Мне нужно увидеть их, — Орочимару мотнул головой. — Пойду навещу Майко и Фугаку. А потом пойду к Харуко. Да. Кстати, учитель, вы не могли бы мне объяснить о любви? Мне нужно знать, как сделать так, чтобы Харуко меня поцеловала. Сама.
— «Да что с этим парнем не так?» — усмехнулся про себя Сенсома. — «Теперь еще и романтика. Эй-эй, мы вообще-то стоим в морге. О чем он думает?»
Впрочем, романтика будет явно безопасней для души Орочимару, чем пытки врагов. Пожалуй, нужно проконсультировать не только его, но и Кагами. Чтобы тот проконсультировал Харуко.
Пусть займутся друг другом, а не изысканиями с пытками. На войне, конечно, особо отвлекаться на романтику не принято, но Сенсома уж постарается дать молодым возможность и время.
— Как трудно быть учителем…
— Уже пол года ты ведешь с ним этот призрачный поединок, — Чие развела руки в стороны. — Нет, я понимаю — у тебя есть план. Твоя комбинация в тот раз с Изуной и Какузу была самой успешной нашей операцией, но теперь ты куда более осторожен.
— Я выигрываю нам время, — Зак скучающе зевнул и покачал на весу фигурку белого короля. — Сколько артефактов Мадара и Небо уже собрали? Три?
— Два, пока! — откликнулся Изуна, развалившийся на диване и смотревший за игрой Зака с самим собой. — Завтра будет уже три. Дара свалил в Землю…
— Неспешно, но верно, — кивнул Зак. — Но не беспокойтесь об этом, Казекаге-сама. Я закончу войну в течении последующих трех месяцев.