– Имей терпение, ещё не время, Испания подождёт, – увещевал его Жуков.
В тот же день Кампесино связался с двумя друзьями-летчиками Кампильо и Лоренте, те добыли три мундира офицеров НКВД – выторговали у жён. Втроём они едут в Баку, добираются до Ашхабада, цель – Иран.
30 августа они перешли иранскую границу, но Кампильо, повредивший ногу, не может идти дальше, просит товарищей бросить его, Кампесино взваливает его себе на спину, идут дальше; в иранских деревнях им охотно дают приют. Кампильо всё же не выдержал, откололся.
В Тегеране Кампесино и Лоренте сдались англичанам, те рассказу Кампесино не поверили – заподозрили в них советских шпионов. С октября 1944 до января 1945 снова в тюрьме, на сей раз для установления личности. Удостоверившись, что беглец – действительно Валентин Гонсалес, англичане, однако, не поверили, что он порвал с коммунистами.
Во время прогулки в тюремном дворе Кампесино и Лоренте напали на охрану, вырвались и с тяжёлыми ножевыми ранами всю ночь шли на юг, к Ираку. 5 февраля наткнулись на советский патруль. Обратный путь: Тбилиси – Москва в телячьем вагоне, битком набитом заключёнными, без еды, без воды. Лубянка, Бутырки, пересыльная тюрьма на Красной Пресне и лагерь – шахта в Воркуте. Барак и в нём доходяги, живые трупы. Выход Кампесино видит в одном: становится шахтёром-стахановцем. НКВД не верит в его «перековку». Год спустя – катастрофа: обвал в шахте, у Кампесино повреждён позвоночник, изранены ноги. Медицинскую комиссию возглавляет женщина-врач, лейтенант НКВД; она освобождает Кампесино на полгода от тяжёлых работ и, подлечив, приспосабливает себе в любовники. «В ней не было ничего человеческого», – вспоминает он. Награда – ссылка в теплые края. В июне 1947 года Кампесино отправляют из Воркуты в Самарканд. Новый срок он отбывает в лагере в Ашхабаде, работает в «доме смерти» – бараке для умирающих – могильщиком. Спас лагерный врач – немец, бывший лётчик, воевавший в Испании в нацистском «легионе Кондор».
– Мы тебя очень уважали, – признается он бывшему врагу.
Растрогались и побратались.
Но вот 6 декабря 1948 года, ночью, страшной силы землетрясение – бараки рухнули. Друг-узбек Ахмед предупреждает:
– Не шевелись, живых придут добивать.
На рассвете они выбрались из-под развалин и трупов и пошли к иранской границе. Знавший туркменский язык Ахмед добывал пропитание, одежду. Его убил советский снайпер. В Тегеран Кампесино пришёл один. Там теперь были американцы, они ему пове рили. Врачам американского госпиталя понадобилось три месяца, чтобы вернуть его к жизни.
Каир. Германия. Италия. Франция. «Товарищи» выступления Кампесино всюду встречают в штыки: ложь, клевета на страну социализма. В 1950-м он – свидетель на процессе Давида Руссе, аналогичном процессу Кравченко.
– Знаете ли вы, что в конце 1948 года в Советском Союзе было 20 миллионов заключенных? Вы за СССР, а это самая гигантская тюрьма в мире!
Ему не верили, иронически улыбались: «Бред!»
До самой смерти Франко в 1975 году Кампесино перебивался каменщиком во французском городе Метце.
Когда его сыну Мануэлю в Мадриде попалась на глаза газета со статьей о проживающем в Метце Кампесино, они, всей семьей, решили: самозванец. Всё-таки дочь поехала удостовериться, нет ли у самозванца татуировки, описанной мамой. Татуировка оказалась на месте, и семья воссоединилась.
Мне больше не довелось видеть Кампесино, а могла бы: я на свободе с ноября 1982 года, он умер в октябре 1983 (в 78 лет).
Post scriptum.
27 марта 2004 года за подписью Сергея Нехамкина «Известия» опубликовали на двух полосах материалы «К 65-тилетию окончания гражданской войны в Испании» под заглавием «Бородатый Кампесино к нам пожаловал опять!» «Рассказывать про Кампесино «Известиям» помогали его дочь Виктория Кравченко, историк Андрей Елпатьевский и писатель Елена Сьянова». В автобиографии Кампесино называет свою русскую жену Татьяной, а дочь Валентиной (наверняка боялся, рассекретив имена, повредить им). На многочисленных фотографиях изображены Кампесино в годы гражданской войны – на коне, на митинге, в штабе, его русская жена Ариадна Джан, дочь полковника – черкеса Джана, бывшего адъютанта Будённого (умерла в 1999) и их двухлетняя дочь Виктория Кравченко (родилась в 1944), ныне врач, активистка московского Испанского центра. Приводится последнее письмо Кампесино Ариадне (остальные она в панике уничтожила), где он умоляет её разрешить ему побыть десять минут с двухлетней дочкой. В 1983 году «похороны Кампесино стали символом национального примирения, – писал испанский корреспондент ТАСС. – Его хоронил весь Мадрид. За гробом шли две колонны – бывшие республиканцы и бывшие франкисты, отдававшие последние почести самому достойному из былых врагов».