Мясо было молодое и не сильно жилистое, немного соли и приправ придали кабанчику божественный вкус. Я важно сидел рядом с жрецом и прямо с шампура срывал своими крепкими зубами кусочки мяса, блаженно щуря глаза от удовольствия. Скифы о чем-то тихо переговаривались с моими соплеменниками и по их бросаемым на меня любопытным взглядам, я читал, что разговор идет обо мне. Нехотя скифам поведали, что я Советом племени назначен учеником жреца Ареса и помощником наставников юных будущих воинов. Удивление еще больше отразилось на лицах скифов и некоторые из них задумались, решив через несколько лет привезти своих дочерей в наше селение, которое росло как грибы на холме, поражая скифов нашими жилищами.
Я слышал, что скифский вождь лично навещал новый дом нашего походного вождя, чей дом выложили в два раза больше моего. Вместо обычной полуземлянки его была с жилой мансардой, на которую можно было подняться по деревянной лестнице. Да и жилища для скота у него было в два раза больше, а для казны вождь приказал возвести крепкий сарай. На углах его большого двора я предложил поставить пяти метровые деревянные башни, их соединили вкопанные вертикально заостренные ровные бревна. В общем, получилась маленькая крепостица и вождь это оценил, лично поблагодарив меня и вручив мне подарок для моей матушки — женский головной убор в виде кокошника, обшитого золотыми бляшками. Теперь мать Хоруаса гордо демонстрировала соседям подарок вождя и мой старший брат занял среди своих сверстников положение ведущего, возможно Люк станет настоящим вожаком. Все к тому шло.
Утром мы вошли в город и встретили греков, которые поглядывали на нас свысока. Они считали кочевников варварами, дикими людьми, причисляя себя к цивилизованному эллинскому миру. Торговые ряды были расположены у самых ворот, часть торговцев с товаром расположились за стеной города. Повозки и кони остались на месте нашей ночевки под охраной нескольких воинов. Жрец оглянулся и, заметив торговцев оружием, устремился в их сторону. Нагло потеснив греков, жрец на шкурах выложил свой товар и я рядом с ним разложил свои мечи. Сначала греки попробовали возмущаться, однако десяток наших воинов, положив руки на эфесы своих мечей, так взглянули на греков, что те невольно потеснились в стороны вместе со своим товаром.
К нам сразу же подошли любопытные. Перебирая наши клинки, греки оживленно начали обсуждать наш товар, удивленно изучая сталь и остроту заточки. Греческий я неплохо знал — в нашей бригаде были несколько бойцов греческого происхождения, которые знали язык своих предков. Я как полиглот легко овладел греческим и теперь пытался понять о чем говорят местные. Греческий — самый старый язык в индоевропейской языковой семье и потому благодаря знаниям европейских языков, греческий легко усвоился мною, только древнегреческий немного отличался и смысл слов приходилось улавливать. Все же я понял, что греки охренели от нашей стали и решили облапошить дикарей, заплатив им хорошо если десятую часть от действительной стоимости. Я прошелся по соседям, выясняя цену их товара, затем пробежал по рынку и, вернувшись к жрецу, пересказал тому истинную цену нашего оружия и наших овец. Жрец кивнул и поручил торговлю мне.
Высшей денежной единицей той эпохи в Греции был серебряный талант равный шести тысячам драхм. В таланте было шестьдесят мин. Мина содержала сто драхм. Драхма состояла из шести оболов. Овца стоила от двенадцати до шестнадцати драхм, один медимн оливок (52,5 литра) — две драхмы, один медимн ячменя — пять драхм, лук медимн — семь драхм, один метрет(42, 5 литра) вина — восемь драхм, коза — двенадцать драхм, бык или корова — семьдесят драхм, лошадь рабочая — пятьсот драхм, лошадь ездовая — одна тысяча двести драхм, гиматий (плащ) — десять драхм три обола, одежда из шерсти — двадцать драхм, лук с колчаном — пятнадцать драхм, бронзовая кираса — пятьсот драхм, копьё гоплита и меч с ножнами и поножи стоили двадцать-тридцать драхм, шлем — сто драхм, легкий щит — двадцать драхм, льняной доспех — тридцать драхм, дротики от одного до двух драхм. Но оружие оружию рознь — местное железо и рядом не стояло с нашей сталью. Так же как и цены за лошадей — за коня Буцефала, приведенного из Фессалии и купленного Филиппом II для его сына Александра, было заплачено тринадцать талантов. Поэтому я за стальной нож предлагал тридцать драхм. А мечи и вовсе решил продать, организовав аукцион.