Неделю спустя мы были уже в форте Питер; это большое торговое поселение на границе с племенем сиу. У индейцев было полторы тысячи вигвамов и громадные стада лошадей.
Комиссионер форта Лайдлоу, у которого я остановился, привел ко мне вождей и воинов, которые хотели, чтобы я сделал их портреты. Мне поставили для этого особую палатку, куда я перенес все принадлежности для рисования.
Первым я сделал портрет вождя Га-вон-же-ла в его парадном костюме.
Он и главный их лекарь были в восторге. Лекарь объявил, что это чудо великого белого лекаря, которого научил Великий Дух. Когда индейцы увидели портрет своего вождя, изумлению их не было пределов.
Желавших иметь свои изображения было так много, что я установил для них очередь.
Но, в конце концов, моя живопись кончилась довольно плачевно. Лайдлоу привел как-то красивого молодого воина в полном вооружении и сказал:
— Мой друг Маг-то-чи-га просит нарисовать его портрет, и хотя он не вождь, я надеюсь, что вожди разрешат иметь портрет такому смелому, храброму воину.
Вожди согласились, я принялся за дело. Но, к несчастью, я изобразил его в три четверти. Рядом с нами находился вождь Чон-ка (Собака), известный своей злостью и завистливостью. Вдруг он сказал Маг-то-чи-гу:
— Ты — только половина человека.
— Кто это говорит? — спокойно спросил Маг-то-чи-га.
— Я говорю. Чон-ка умеет доказывать свою правоту, когда он что-либо утверждает. Вот Чон-ка видит, что и мудрый белый лекарь признает половину твоего лица ничего не стоящей, потому и оставил ее в тени. Значит, ты — половина человека.
— Хоть я и половина человека, — возразил все так же спокойно Маг-то-чи-га, — но все-таки я докажу Чон-ке, что я больше него.
Чон-ка в ярости выбежал из моей палатки, а Маг-то-чи-га бесстрастно и спокойно досидел до конца сеанса и в благодарность подарил мне пару красивых мокасин. Но, вернувшись в свой вигвам, он зарядил ружье и, пав ниц, прочитал краткую молитву Великому Духу.
В это время пришел Чон-ка и сказал:
— Пусть теперь Маг-то-чи-га с оружием покажет свою силу, Чон-ка ждет его.
Но едва Маг-то-чи-га бросился на вызов из вигвама, как пуля Чон-ки пронзила ему ту часть лица, которую он назвал ничего не стоящей.
Как только раздался выстрел, все бросились из моей палатки, я остался один. Ко мне вбежал испуганный Лайдлоу и закричал:
— Что вы наделали? Теперь воины Маг-то-чи-ги вооружаются, чтоб отомстить Чон-ке и его воинам. Бежим скорее в форт, и дай Бог, чтобы нас тут не скальпировали. Все индейцы обвиняют вас в гибели Маг-то-чи-га.
Мы вынуждены были бежать в форт, крепко заперлись и потушили огни. Но уже к утру тревога улеглась, хотя и с той и другой стороны были убитые и раненые воины. Чон-ка же успел скрыться.
Мы отправились опять в деревню и высказали свое сочувствие жене убитого и поднесли ей и родственникам подарки; но я видел, что отношение племени ко мне сильно изменилось, и, собрав пожитки, отправился восвояси.
Подобная же история случилась со мной и в племени омага.
Там я нарисовал также в три четверти портрет одного молодого воина.
Он долго смотрел на него и сказал:
— Я смотрю всем прямо в глаза, а здесь в сторону. Переделай глаза.
Но мне не хотелось портить такое удачное изображение, и я медлил. Тогда он прислал сказать, что ждет меня перед вигвамом, чтобы сразиться в поединке. Делать нечего, мне пришлось исполнить его требование и перерисовать портрет. Тогда он остался очень доволен и даже отблагодарил меня подарком.
XI
После долгого плавания мы добрались наконец до Сент-Луи. По дороге нам пришлось видеть страшный степной пожар по берегу Миссисипи. Причалив в Сент-Луи к пристани, мы оставили нашу лодку у одного парохода на несколько часов. Но когда я вернулся, то моей лодки, о которой так заботились мэнданы и сиу, и след простыл.
Через год вдвоем с англичанином мистером Вудом мы в маленькой лодке поднялись по Лисьей реке до ее истоков. Расстояние оттуда до Висконсина, притока Миссисипи — только три мили, и потому, взвалив лодку себе на плечи, мы ее донесли до этой реки и спустились до Миссисипи.
По Миссисипи мы с трудом плыли вверх, до порогов святого Антония, а оттуда свернули в реку святого Петра, невдалеке от которой находятся знаменитые каменоломни красного трубочного камня, из которого индейцы выделывают свои калюметы.
Эти каменоломни находятся на земле сиу. Когда они узнавали, что мы желаем их осмотреть, то сначала, думая, что мы правительственные агенты и явились для оценки и продажи каменоломен, не захотели нас пустить туда. Но мы убедили индейцев, что уважаем их святыни, и тогда нас пропустили, но послали двадцать воинов в сопровождение. После осмотра каменоломен индейцы сами предложили нам посмотреть Каменного лекаря. Мы с радостью приняли их предложение и направились верхом к высокому холму, покрытому травой.
На его вершине лежит человеческая фигура, растянув руки и ноги, сложенная из плоских камней; длиной она до трехсот футов. Ни один индеец не выедет на охоту или войну, не положив маленького камешка возле статуи Каменного лекаря.
Затем индейцы рассказали нам легенду о «Громовом Гнезде», где маленькая птичка в жаркие, знойные дни сидит на яйцах, таящих в себе гром. Это место было недалеко от Каменного лекаря, на вершине холма.
Мы упросили их показать нам это место. Наш проводник и переводчик, когда мы прискакали к холму, велел всем сойти с лошадей, и пешком мы стали подниматься на холм, весь поросший кустами орешника. Не дойдя нескольких саженей до священной рощи, где вьет гнездо легендарная птица, все индейцы в виде жертвы бросили на землю по листу табаку. Я направился было дальше, к роще, но индейцы со страхом упали ниц, и их стоны заставили меня отказаться от моего святотатственного намерения — завладеть этой птицей, одним из символов их веры...
Потом мы вернулись к своей лодке, но вскоре сели на пароход. Я помнил, как быстро исчезла моя лодка в Сент-Луи, и потому попросил капитана взять ее на пароход со всеми моими вещами. Но как он ни уверял, что на его пароходе ничего плохого не может случиться, я уже на другой день убедился в обратном, так как из моей каюты пропал узел с очень ценными для меня вещами — индейскими костюмами, мокасинами, трубками, из которых я составлял себе коллекцию.
XII
Мне удалось посетить еще племена команчей, делаваров, мошкан, осагов, ирокезов и другие.
Вследствие недоразумений, возникших у правительства с этими племенами из-за границ, сюда был послан полк драгун под командой полковника Генри Доджа. Полк имел приказ, сообразуясь с обстоятельствами, подчинить индейцев силой или уладить дело мирным путем.
Я выпросил себе и своему другу Джозефу Чедуику разрешение военного министра отправиться вместе с полком. Мы запаслись лошадьми и мулом для наших припасов. Мой конь, по кличке Черлей, был чистокровный мустанг, сливочного цвета, с черной гривой и хвостом.
Полковник Додж взял в проводники двух делаваров и нескольких других индейцев.
В ожидании выступления полка из форта Джибсона мы с Джозефом научились у этих индейцев многим хитроумным приемам охоты. Например, охотясь на лань, они применяют свисток из коры, звуки которого похожи на голос этих животных. Лань идет прямо на свист охотника. Я сам попался на этот обман, когда мы как-то отправились на охоту в лес.