Работать руками тоже любил, склеивал модели самолетов и кораблей, что-то изобретал на бумажке; но каждодневный тяжелый физический труд ему не нравился. Два или три лета подряд он провел у бабки в деревне, имея там единственную за весь долгий летний день обязанность: прополоть десять грядок моркови. На все уходило около часа, и он ненавидел себя и морковку весь этот бесконечный час. В хороших семьях в те годы принято было приучать детей к физической работе, и послушный Матвей упорно ковырял землю — но твердо знал, что судьбу свою с такими ковыряниями связывать не станет.
Он не стал маменькиным сыночком, но оформился как очень комфортный мальчик. Всегда сытый и чисто одетый. До одиннадцатилетнего возраста карманных денег ему не полагалось, но, если он изъявлял желание посещать, например, шахматную школу или секцию борьбы — мать немедленно вносила требуемые суммы. Правда, во всех кружках и секциях Матвей быстро попадал в число последних, мгновенно получал вывих плеча или мат в три хода; педагоги и тренеры понимали, что паренек не тянет, и мудро ждали, пока он сам отсеется, а усилия сосредоточивали на его более ловких и умных товарищах. И Матвей действительно уходил сам, разобиженный.
В восьмом классе он несколько раз ловил себя на ужасной, циничной мысли: пусть бы был не родной отец в виде фотографии и легенды, а чужой дядя, отчим; взрослый, любящий мать; нормальный. Только бы взял на себя часть забот по дому и хоть иногда подкидывал каких-нибудь денег… Однажды он собрался с духом и осторожно предложил маме попробовать разнообразить личную жизнь — дескать, сын уже взрослый и готов понять, — но мать устроила несвойственную ей нервную сцену, с тургеневским заламыванием рук, и потом три дня молчала. Больше они никогда не обсуждали опасную тему. Впоследствии Матвей много раз признавался себе, что роль самоотверженной женщины-одиночки, посвятившей свою жизнь памяти любимого мужчины и его потомству, вполне устроила маму. Под знаком вдовы все организовалось в стройную систему.
Она ревновала его к друзьям и добилась того, что сын так и не завел себе настоящего друга, ни одна из кандидатур ее не устроила, тот был охламон, этот курил, третий руки не мыл после туалета, четвертый был двоечник и т. д. — приятели появлялись и исчезали, не переходя в статус закадычных. Но Матвей, в общем, от этого не страдал. Он не умел и не хотел страдать, он хотел радоваться жизни.
Была в этом и положительная сторона: не имея друзей, Матвей не обзавелся и врагами. По-настоящему опасный конфликт с его участием за все школьные годы случился только однажды. Инициатором выступил всем известный тип Кирилл Кораблик, неприятный Матвею мальчишка, годом его младше. До драки не дошло. В школе Кораблика побаивались, даже хулиганы обходили стороной и некоторым образом уважали. Кораблик был тихий, умный и всегда носил с собой нож.
Тогда играли в футбол, в зале, класс на класс, Кораблик не играл — сидел у стены на лавке и вдруг с несвойственным ему азартным хамством стал громко отпускать комментарии, в том числе и в адрес Матвея; иногда самые тихие и молчаливые подростки, в пубертатном помрачении, начинают истерично изображать многословных хохотунов — чтобы потом, спустя полчаса, еще больше замкнуться в себе; Матвей огрызнулся, козел — сам козел, за козла ответишь; когда он, потный и возбужденный, вернулся в раздевалку — шнурки на его ботинках оказались порезаны в лапшу. Он подумал и решил не устраивать разбирательства, из благоразумия. Еще через год опасный Кораблик исчез из школы, поступил в медицинское училище.
Матвея приняли в комсомол. Он вырос очень честным парнем и всегда выполнял обещанное. Мама научила. Числился на хорошем счету, не водился со шпаной, не курил, не играл в карты, не спекулировал пластинками и джинсами. Из рожденного в январе, под знаком Козерога, ребенка получился осторожный, скромный, миролюбивый парень, большой любитель простых радостей: поспать, покушать, музыку послушать. Зима, в ее московском, мокро-грязном, ознобном варианте, ему не нравилась, зато летом он наслаждался, неделями напролет купался и загорал, наловчился в волейбол — в пляжный, с девочками; девочки симпатизировали тоже такому приятному, уравновешенному, хорошо воспитанному парню, не красавцу, но вполне симпатичному, легконогому, улыбчивому чуваку без проблем.