Что-то остановило их, когда они дошли до припева. Адриан подбежал и прижал ухо к дыре в заборе. Он слышал отдельные голоса каждого мужчины и каждой женщины, пытающихся снова подпеть. Они издавали звуки, похожие на рыдания, словно из-за слёз не могли петь.
На следующее утро в школе О’Муллейн с нетерпением ждал возможности рассказать друзьям о своём приключении в воскресенье днём. Он сказал: «Я смотрел теннис на кортах возле ипподрома и устраивал собачьи бои на велосипеде с Лори Д’Арси, когда увидел одну из наездниц из конюшни Невилла Бирна – ту, которую зовут Макка, – стоящую за соснами и трахающую эту девчонку. У неё были рыжие волосы. Я не спускал с них глаз и увидел, как Макка пытается затащить её в один из тех старых сараев за шестифарлонговым барьером. Ну, наконец-то он её туда затащил, и я сказал Д’Арси, что нам лучше быть в деле».
«Мы прокрались и заглянули в сарай. Мака загнал её в угол, прислонив спиной к перекладине. Он продолжал её гладить и одновременно засовывал руку ей под свитер».
Адриан спросил: «Она сопротивлялась ему?»
О'Муллейн сказал: «Обыщи меня. Старина Мака натравил на неё полу-Нельсона. Он крепкий маленький ублюдок. Она могла бы легко остановить его, если бы действительно постаралась. Она всё время кричала: «Не здесь, Берни! Не здесь, Берни!» В общем, в конце концов она от него убежала и побежала с небольшого холма в высокую траву возле большого железного забора. Но Мака догнала её и столкнула, или она стащила его вниз, или они оба упали, но в итоге они оказались друг на друге, и последнее, что мы видели, – это старый Мака, рвавшийся изо всех сил».
Эдриан спросил: «Ты хочешь сказать, что он занимался с ней сексом? Там, на траве рядом с ипподромом?»
О'Муллейн сказал: «Как ты думаешь? Но послушайте, чем всё закончится.
Я был уверен, что уже где-то видел этот пирог, и Лори Д'Арси сказала, что
То же самое. После чая в тот вечер Д’Арси зашёл ко мне и сказал, что может показать её мне прямо сейчас. Он повёл меня в магазин на Яррам-роуд, и там она работала в молочном баре в фартуке поверх той же одежды, что была на ней с Макой. Она спросила: «Да, мальчики. Что будете заказывать?» Я ответил почти вслух: «То же, что и Мака», и, кажется, она меня почти услышала.
Остаток дня Адриан жалел себя за то, что ему пришлось провести воскресенье, лежа на кровати и мечтая о горах Катскилл, в то время как О'Муллейн переживал настоящее приключение на ипподроме Колфилда.
В тот же день он сошёл с поезда в Колфилде и прошёл через ипподром к загону, который описал О’Маллейн. Он быстро пересёк его, высматривая место с примятой травой, но ничто не указывало на место, где были здоровяк и девушка. Он остановился там, где трава была выше всего, и огляделся. На самом деле это был всего лишь большой двор. Он даже не был частным – рядом проходила пешеходная дорожка, а один конец двора был проволочной оградой общественных теннисных кортов.
Адриан поспешил с ипподрома в небольшой торговый центр на Яррам-роуд. Он зашёл в молочный бар. Из-за занавески вышла молодая рыжеволосая женщина и сказала: «Да, пожалуйста?» Он опустил взгляд, чтобы не смотреть ей в глаза, и попросил две пачки жевательной резинки «PK». Он украдкой смотрел на неё, пока она обслуживала его. Она совсем не была похожа на кинозвезду, но была по-своему красива. Больше всего его удивило то, насколько обыденно она выглядела для девушки из книги. Он видел поры на её щеках и веснушки на тыльной стороне ладоней. А когда она протянула ему сдачу, а он уставился на её фартук, то увидел, как смутные очертания её груди поднимаются и опадают в такт дыханию.
Он выскочил из магазина как можно быстрее. История Макки и девушки была нелепой. Он не мог поверить, что в обычный унылый воскресный день, когда он лежал на кровати, слушая ветер и шум...
По соседству с шумными новоавстралийцами девушка с веснушками на запястьях и без всякого макияжа на лице вышла из своего сонного молочного бара и покаталась по траве на ипподроме Колфилд с каким-то крепким парнем.
О'Муллейн, должно быть, выдумал всю эту историю — возможно, ему тоже было скучно. И это была довольно жалкая история по сравнению с тем, что произошло в горах Катскилл.
В юности Адриан Шерд жалел, что не родился старшим сыном английского помещика в XVIII или XIX веке и не учился в одной из лучших государственных школ.
В школе он бы читал классику в своём кабинете и каждый день играл в крикет или регби. На каникулах он бы разъезжал верхом по обширным землям, которые ему предстояло унаследовать от отца. Арендаторы бы снимали шляпы перед молодым хозяином и рассказывали ему, где найти птичьи гнёзда и барсучьи домики.