Он пускал пассажирские поезда по главной линии и кольцевой, но старательно останавливал двигатель каждый раз, когда тот замедлял ход. Он всё ещё отчётливо помнил все пейзажи вокруг путей, где поезд останавливался в прежние времена. Пока поезд мчался по местам его непристойных приключений, он не испытывал ни малейшего желания снова наслаждаться Америкой.
Но однажды жарким днём он смотрел через дверь сарая на безжизненные ветви акации за боковой оградой, когда вдруг понял, что поезд остановился. Он замер совершенно неподвижно. Вокруг него слышались лишь жужжание насекомых и треск стручков семян на соседнем пустыре. Он почти боялся обернуться и посмотреть, в какую часть Америки он попал.
Он был далеко, на равнинах Небраски. Долгое жаркое лето дало урожай пшеницы и кукурузы на мили. На мгновение Адриану захотелось схватить первую попавшуюся американку и уйти с ней в туманную даль, чтобы найти какой-нибудь тенистый тополь у тихого ручья.
Мысль, которая его спасла, была простой, хотя она ни разу не приходила ему в голову за все те недели, что прошли с тех пор, как его Ангел Земли изменил его жизнь.
А дело было вот в чём: искушение, постигнувшее его в прериях Небраски, доказало, что он не может обойтись без романтических приключений в живописных местах. Чтобы сохранить чистоту и безгрешность своих приключений, нужно было взять с собой своего Ангела Земли.
В тот вечер Адриан сделал предложение прекрасной молодой женщине, получившей образование в Академии Маунт-Кармель. Назначив дату свадьбы, они сели над огромной картой Австралии, чтобы решить, какие живописные места они посетят в свой медовый месяц.
В самую жаркую январскую ночь Адриан лежал в постели в одних пижамных штанах. Он заснул, думая о прохладных долинах Тасмании, где они с женой, вероятно, проведут первые недели своей супружеской жизни.
Позже той ночью он пробирался сквозь толпу мужчин и женщин.
Посреди толпы кто-то злорадствовал над непристойным журналом. Где-то в толпе девушка с горы Кармель проталкивалась к журналу. Адриан должен был добраться до него раньше неё. Если она увидит эти непристойные картинки, он умрёт от стыда. Люди начали бороться с Адрианом. Их влажные купальники терлись о его живот. Девушка с горы Кармель тихо смеялась, но Адриан не мог понять, почему. Все внезапно опустились на колени, потому что священник служил мессу неподалёку. Адриан был единственным, кто не мог встать на колени. Он хлопал, как рыба, в проходе церкви, пока девушка, которую он любил, вырывала картинки из своего «Аргуса» и подносила их к нему. На них были изображены голые мальчики, лежащие на спине и натирающие животы маслом для загара. Девушка подняла руку, чтобы рассказать священнику о том, что Адриан сделал на полу церкви.
Адриан проснулся и лежал совершенно неподвижно. На улице был день – безоблачное воскресное утро. Он вспомнил смутные советы, которые брат Киприан дал мальчикам четвёртого класса, и что-то, что Корнтвейт однажды сказал о поллюциях. В те дни он был так занят реальными делами, что ему ни разу не приснился нечистый сон. Он вытер грязь под пижамой. Ему было стыдно осознавать, что он так и не познал всех реалий жизни в четвёртом классе. Но он снова заснул, довольный тем, что ни одна его мысль или поступок той ночью не были греховными.
В то же воскресное утро Адриан пошёл на семичасовую мессу и смело пошёл к причастию. Он надеялся, что его Земной Ангел где-то в церкви наблюдает за ним. У алтарной ограды он опустился на колени между двумя мужчинами…
Женатые мужчины, под руку с жёнами, были рядом. Адриан гордился тем, что был с ними. Он был одним из них. Он был мужчиной на пике своей сексуальной силы, чьё семя изливалось ночью, но чья душа была безгрешной, потому что он был верен любимой женщине.
Несколько дней перед возвращением в школу Адриан размышлял, что сказать друзьям, когда они спросят его результаты на их соревновании. Он не мог просто так сдать пустой бланк. Остальные ни за что не поверят, что он семь недель не участвовал в соревнованиях. Они донимали его целыми днями, требуя назвать настоящий результат. Даже если он выдумывал низкий результат, они всё равно относились к нему с подозрением и спрашивали, что пошло не так.
Больше всего Эдриан боялся, что Корнтвейт, О’Маллейн или Сескис догадаются, что он встретил девушку и влюбился. Они сочтут это отличной шуткой, чтобы шантажировать его. Либо он заплатит какой-нибудь нелепый штраф, либо они узнают имя и адрес девушки и отправят ей список всех кинозвёзд, с которыми он был в интрижке.
В конце концов он решил заполнить свою карточку так, словно отнёсся к соревнованию всерьёз и изо всех сил старался победить. Он отметил крестиками в пустых клетках все дни, когда мог бы согрешить, если бы не встретил своего Земного Ангела. Он был безупречно честен. Он оставил пустые клетки около Рождества, когда он должен был исповедоваться. Но добавил дополнительные крестики за дни сильной жары, когда ему было бы трудно заснуть по ночам.