В первое утро нового учебного года карточки были розданы по кругу. Результаты были следующими: О’Муллейн – 53; Сескис – 50; Корнтвейт – 48; Шерд – 37.
Все остальные хотели узнать, что случилось с Адрианом, что заставило его так плохо сдать экзамен. Он придумал неубедительную историю о том, что обгорел на солнце и две недели не мог нормально лежать в постели. Он пообещал себе найти новых друзей. Но не мог сделать это слишком внезапно. Он всё ещё боялся шантажа.
В ту ночь Адриан продолжал искать своего Ангела Земли в поездах Корока. Два дня спустя он вошёл в купе второго класса для некурящих поезда из Суиндона в 16:22 и увидел её. Лицо, которому он поклонялся почти два месяца, было наполовину скрыто под куполообразной бежевой шляпой — его Ангел Земли была погружена в книгу. Если она любила литературу, у них уже было что-то общее. И это идеально соответствовало его плану, как познакомиться с ней.
Он стоял в нескольких футах от нее. (К счастью, в купе не было свободных мест.) Затем он достал из сумки сборник под названием «Стихи поэта». «Шоссе». Он купил его только сегодня утром. Это был учебник по английской литературе того года, и в нём было самое прекрасное стихотворение, которое он когда-либо читал, — «Прекрасная дама без милосердия » Джона Китса.
Когда поезд вошел в поворот, Адриан притворился, что потерял равновесие.
Опираясь одной рукой на багажную полку, он наклонился так, чтобы страница со стихотворением оказалась всего в футе от лица его Земного Ангела. Он увидел, как она подняла взгляд, когда он резко повернулся к ней. Он не мог заставить себя встретиться с ней взглядом, но надеялся, что она прочтёт название стихотворения.
Следующие несколько минут он смотрел на стихотворение, шевеля губами, показывая, что учит его наизусть. Каждый раз, готовясь прочесть строфу, он смотрел в окно, мимо задних дворов и бельевых верёвок, словно действительно видел озеро, где не пели птицы. Краем глаза он заметил, что она с интересом наблюдает за ним.
На последней станции перед Аккрингтоном он отложил свою антологию. Он знал, что мальчику не свойственно любить поэзию, и боялся, что она подумает, будто он…
Странно или немужественно. Он вытащил из сумки «Спортинг Глоб» и изучил таблицы средних показателей приезжих южноафриканских крикетистов. Он повернулся и немного откинулся назад, чтобы она могла видеть, что он читает, и убедиться, что он в хорошей форме.
Две недели Адриан ехал в купе с девушкой. Каждую ночь он любовался ею. Иногда она ловила его на этом, но обычно он вовремя отводил взгляд. Худшим моментом для него каждую ночь было, когда он открывал дверь поезда и искал её в её обычном углу. Если бы её там не было, это означало бы, что она отвергла его ухаживания и перешла в другое купе.
Иногда по ночам он так боялся не найти её, что его кишечник наполнялся воздухом. Тогда ему приходилось стоять в открытом дверном проёме несколько миль, чтобы отрыгнуть воздух в попутный поток поезда. Его Земной Ангел, возможно, думал, что он выпендривается – столько школьников высовывались из дверных проёмов движущихся поездов, чтобы произвести впечатление на своих подружек. Но это было лучше, чем загрязнять воздух, которым она дышала. В любом случае, спустя две недели она всё ещё была в том же купе, и он решил, что она, должно быть, заинтересовалась им.
В жизни Адриана произошла чудесная перемена. Годами он искал какой-нибудь интересный проект или идею, чтобы побороть скуку, которую он испытывал весь день в школе. В четвёртом классе его путешествия по Америке немного помогли. Но не всегда было легко держать карту Америки перед глазами…
Иногда он обводил его мокрым пальцем по столу или прятал небольшой набросок под учебником. В пятом классе его Земной Ангел обещал навсегда покончить со скукой. Весь день в школе она наблюдала за ним. Её бледное, безмятежное лицо смотрело на него сверху вниз с точки в двух-трёх футах над его правым плечом.
Благодаря ее присмотру все, что он делал в школе, становилось для него важным.
Когда он отвечал на вопрос в классе, она с нетерпением ждала, прав ли он. Если он отпускал шутку в коридоре и заставлял кого-то смеяться,
Она тоже улыбалась и восхищалась его чувством юмора. Когда он перекладывал ручки и карандаши на столе, внимательно разглядывал ногти или текстуру рукавов рубашки, она вникала в каждое его движение и пыталась угадать его значение. Даже когда он неподвижно сидел на стуле, она пыталась понять, устал ли он, озадачен или просто копит силы для напряжённой работы.