Шерд произнёс над телом жены: «Дениз, это почти преступление, что такие прелести скрываются под одеждой, которую наше общество считает общепринятой. Позволь мне насладиться твоими сокровищами и воздать им должное».
Прежде чем Шерд успел расхвалить прелести своей жены по отдельности, она на мгновение приоткрыла глаза, робко взглянула на него и сказала: «Пожалуйста, дорогой, не держи меня в напряжении слишком долго».
Шерд как можно мягче и внимательнее опустил свое тело в нужное положение и занялся с ней половым актом.
Потом он лёг рядом с ней, укрывшись одеялами. Он уже готов был сказать: «Прости, Дениз, но я сделала всё возможное, чтобы предупредить тебя заранее», но она посмотрела на него и сказала: «Адриан, мне кажется, это было как-то даже прекрасно. Не то чтобы я не ценила всё, что ты сказал, чтобы подготовить меня к худшему, но, честно говоря, я не могу не восхищаться тем, как чудесно Бог создал наши тела, чтобы они дополняли друг друга в процессе зачатия».
Надевая в темноте ночную рубашку, она сказала: «Адриан, если в ближайшие дни ты снова почувствуешь потребность в моём теле, пожалуйста, не стесняйся спросить меня. В конце концов, я обещала почитать тебя и подчиняться тебе. Так что, если этот акт доставляет тебе столько удовольствия, сколько я думаю, ты можешь делать это, когда пожелаешь — в разумных пределах, конечно».
Тасманийский медовый месяц мистера и миссис Адриан Шерд длился двенадцать дней в году в начале 1960-х годов, но мысль о нем поддерживала Адриана Шерда всю осень 1954 года. За все это время он ни разу не признался в грехе нечистоты ни в мыслях, ни в делах.
Иногда, стоя на коленях у входа в исповедальню, Адриан устраивал дебаты между двумя из множества голосов, которые начинали спорить всякий раз, когда он пытался услышать, что должна была сказать его совесть.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Шерд собирается сказать священнику, что самые тяжкие грехи, совершённые им за последний месяц, — это непослушание родителям и дерзость по отношению к младшим братьям. Но на самом деле он каждую ночь лежит без сна и видит во сне соитие с обнажённой женщиной в гостиничном номере в Тасмании. Я утверждаю, что эти мысли — смертные грехи против Девятой Заповеди.
ВТОРОЙ ГОЛОС: Отвергая утверждения предыдущего оратора, я основываю свою позицию на трех пунктах.
1. Когда Шерд думает о своей женитьбе на миссис Дениз Шерд, урождённой Макнамара, он не испытывает никакого сексуального удовольствия. Правда, он испытывает некую возвышенную радость, но это исключительно результат его обретения себя.
Наконец-то он женился на молодой женщине, которую любил со школьных лет. Мы можем убедиться в справедливости этого, моего первого пункта, если посмотрим на пенис Шерда, размышляющего о счастье своего медового месяца. Кажется, он ни на секунду не осознаёт, что происходит у него в голове.
2. Когда некоторое время назад Шерд, к несчастью, имел привычку по ночам думать об американской природе и о развратных оргиях с киногероями, он наслаждался чем-то, что, как он знал, было лишь плодом воображения. С другой стороны, его мысли о браке с мисс Макнамарой – это мысли о будущем, которое он твёрдо намерен осуществить. Он не предаётся пустым мечтам, а, представляя медовый месяц в Тасмании, серьёзно старается спланировать свою жизнь во благо своей бессмертной души.
3. Само собой разумеется, что за все свои визиты в Америку Шерд ни разу не женился и не делал предложения женщинам, с которыми встречался. Однако миссис Шерд — его жена. Все проявления нежности, которые он ей дарит, являются надлежащим выражением его супружеской любви и, как таковые, совершенно законны.
Адриан Шерд как судья присудил победу Второму голосу и был уверен, что любой здравомыслящий теолог поступил бы так же.
Пока Адриан был влюблен в католическую девушку и пребывал в состоянии благодати, он не стыдился навещать свою тетю Кэтлин и говорить с ней о католических обрядах.
Однажды, когда она сказала, что записала его в духовные сёстры ордена Драгоценнейшей Крови, он искренне захотел узнать, какую пользу это ему принесёт. В дни его похоти всё, что делала для него тётя, было напрасным, но теперь оно стало ценным пополнением его запаса освящающей благодати.
Тетя Кэтлин сказала: «Имена всех членов ордена постоянно хранятся в гробу рядом с алтарем в Доме Сестер в Вуллонгонге».