По мере того, как всё больше людей покидали города и селились в кооперативных сельских общинах, в любой стране становилось всё меньше молодых женщин, которым приходилось часами укладывать волосы и краситься, а затем сидеть в одиночестве за столиками отелей в ожидании подходящего мужчины. И, конечно же, меньше было бы одиноких мужчин, проходящих мимо этих столиков и обращающих внимание на сидящих за ними женщин. Но, что самое главное, меньше было бы молодых людей, которым приходилось бы проводить годы своей жизни в одиночестве, будучи сексуальными маньяками, потому что они могли бы лишь наблюдать за встречами одиноких мужчин и женщин в кино, но никогда не имели бы возможности сделать то же самое в реальной жизни.
Однажды в среду во время футбольного матча на стадионе лил такой сильный дождь, что брат-судья отправил мальчиков укрыться под деревьями. Адриан Шерд и его товарищи по команде спрятались под капающими ветвями в надежде на улучшение погоды. Небо было неестественно тёмным. Кто-то заговорил о конце света.
Мальчики из класса Адриана часто обсуждали эту тему, когда рядом не было брата. Один или двое из них пытались поднять эту тему в периоды христианского вероучения, но учитель всегда прерывал дискуссию, прежде чем она становилась интересной. Брат соглашался, что конец света когда-нибудь наступит, но настаивал, что никто – даже самый учёный богослов или самый святой – не знает, случится ли это завтра или через тысячу лет. Брат допускал, что в некоторых частях Апокалипсиса описываются последние дни мира и признаки грядущего.
Конец света приближается, но он сказал, что искать эти знаки в наши дни — рискованное дело. Католическому юноше нужно лишь жить каждый день своей жизни так, словно это последний день на земле, и предоставить Богу осуществить Его замысел по уничтожению мира.
Мальчик посмотрел на затопленное футбольное поле и сказал: «Мы знаем, что Он больше не уничтожит мир водой и не пошлет страшный потоп, потому что в Ветхом Завете Он показал Ною знамение радуги, когда потоп закончился».
Другой мальчик сказал: «Этого пока не может произойти, потому что пророк Илия ещё не вернулся на землю. И в Ветхом Завете был ещё один человек, который тоже не умер должным образом. Илия вознёсся телом и душой на огненной колеснице, и Церковь учит, что он должен снова вернуться на землю и умереть должным образом. Я слышал, что он вернётся, когда Церковь действительно окажется в беде, и поведёт нас в битву с нашими врагами».
Все мальчики вокруг Адриана присоединились к обсуждению.
«Антихрист станет злейшим врагом Церкви. Но он ещё не пришёл, и мир не может закончиться, пока он не придёт».
«Будет ли Элиас знать, что он Элиас, когда вернётся? Или он вырастет, думая, что он просто обычный католический школьник? Возможно, теперь он даже один из нас».
«Но ведь он же должен быть евреем, не так ли?»
«Разве он не вернулся бы тем же путём, которым и вознёсся? Я не имею в виду на огненной колеснице, но примерно в том же возрасте».
«Его тело сейчас где-то на небесах. Мне даже страшно об этом думать».
«Это ничего. Тело Богоматери тоже находится там, согласно догмату Успения».
«А как же Антихрист? Он ведь не будет себя так называть, правда?»
«Раньше я думал, что Сталин — это он, судя по тому, как он преследовал католиков. Но теперь он мёртв, а Церковь всё ещё сильна. В любом случае, разве Церковь не должна быть побеждённой или почти вымершей перед концом света?»
Сейчас этого не происходит, не так ли?
«Во всем мире четыреста миллионов католиков».
«Наш Господь сказал: «Се, Я с вами во все дни до скончания века». Церковь невозможно победить».
Стэн Сескис присоединился к нему и сказал: «Слушай. Мой старик почти всегда тупица. Но он прав, когда говорит о коммунизме. Вы, болваны, не понимаете, что коммунисты сейчас делают в Австралии. Когда мой отец услышал, что русские вторгаются в нашу страну во время войны, он упаковал всё в маленькую кожаную сумку, а моя мать несла меня и моего младшего брата на руках, и мы спаслись. После войны мы пробрались через границу Германии на Запад. Нам пришлось пересекать вспаханное поле, и я всё время ревел, потому что у меня упал ботинок, и я не мог вернуться за ним. Это всё, что я помню — я потерял ботинок. Интересно, что с ним сделали красные, если вообще нашли. Но мой отец знает, что такое коммунизм, потому что он жил с этим».