Произошло в своем роде эпохальное явление советской и постсоветской культуры, достойно продолжившее своей нелепостью тот взрыв эпатажности, который проявился в первой трети ХХ века в творчестве русских авангардистов вроде Хлебникова, Бурлюка, Крученых, Белого, Маяковского и прочих.
Постсталинские борцы с советской партийной тенденциозностью, в частности те, кто принял участие в выпуске рукописного сборника "Метрополь", дали мощный залп по советской идеологической и культурной затхлости, причем триумфальной и победной начинкой их снарядов оказалась матерщина. Был создан недосягаемый уровень безграничной свободы. Куда там Солженицыну и Шаламову с их разоблачениями. Это была заявка на сокрушительное превосходство над всей той бесцветной литературой, которая как "глупый пингвин" прятала свое жирное тело, состоящее из безматерщинной лексики.
Получился весьма любопытный исторический сюжет. Начиная с эпохи Просвещения, европейская цивилизация наиболее очевидно была проникнута идеей свободы. Поколения борцов отвоевывали свободу за свободой, отправляя на свалку прежние препятствия вроде цензуры, тенденциозности, неуклюжей пропаганды, давления церкви и государственной власти.В своем победном шествии идея свободы дошла до свободы личности, и эту сложную задачу литераторы - авангардисты решили гениально просто, доведя свободу личности до свободы матерщины. В.Аксенов, В.Ерофеев, Э.Лимонов и многие другие славно потрудились на этой ниве. Они по - видимому открыли невыразимое наслаждение чувствовать себя выше заскорузлых литературных мещан и быть буревестниками истинной свободы.Что может быть привлекательнее этого?
После распада Союза нецензурщина уже закономерно и неизбежно приобрела ореол орудия борьбы против советского тоталитаризма, который якобы средствами культурного воспитания формировал психологию послушных винтиков в механизме авторитарной общественной системы. Мат стал чем - то вроде символа свободолюбия, и теперь редко кто решался выражать свой протест. Сформировался целый пласт постсоветской культуры, который, очевидно, даже претендует на свое место в ряду ведущих литературных направлений. Возможно, будущие литературоведы представят такую схему: классицизм - сентиментализм - романтизм - критический реализм - социалистический реализм - романтизм вульгарности (правда, название подберут более претенциозное).Какая вдохновенная линия духовного прогресса!
А что же нецензурщина в реальности принесла на своих эпатажных крыльях? Может быть, победу над конформизмом или, возможно, она увеличила творческий потенциал человечества? Нет. Степень внушаемости и творческих способностей всегда зависит от индивидуальных психологических особенностей. Романтизм вульгарности действительно подарил одну из свобод - свободу дешевого самоутверждения, так что, возможно, эпоху вульгарного романтизма со временем назовут эпохой дешевки.
Основной порок.
Духовная жизнь в потусторнье кипела. Оно и понятно: для удовлетворения витальных потребностей было достаточно воображения, поэтому оставалось много энергии.
Интересным явлением было то, что многие эквы сохраняли свои земные привычки и интересы, которые здесь, казалось бы, не имели особого значения. Некоторые из них были милыми и трогательными, например, увлечения и ухаживание, при том, что полового влечения не было.Говорили комплименты, дарили цветы, ходили в гости, совершали прогулки, и это наполняло потустороннюю жизнь каким - то смыслом. Занимались всяческим творчеством, объединяясь по интересам.
Люди, в земной жизни обижавшие и обиженные,старались помириться, простить и получить прощение.
Однако были и менее симпатичные земные пристрастия, что, в частности, относилось ко всяческой конспирологии.Многие верили в то. что здесь также есть заговоры и тайные организации, есть некая тайная полиция, есть слежка и наказания.Ходили легенды о деятельности знаменитых земных сатрапов вроде Гитлера и Сталина, тем более что эти эквы вели уединенный и закрытый образ жизни. Хотя не было ни одного подтверждения этих подозрений, они продолжали существовать.
Одной из осуждаемых, но, увы, весьма распространенных шалостей, было стращание свежих, т.е. только что прибывших с земли эквов.Почти все они с ужасом и дрожью ожидали строгого суда и страшного наказания. Комиссия по встрече новичков, в которой по очереди работали обычные эквы, принимала их крайне доброжелательно и быстро рассеивала страхи, но всегда находились шутники, которые надевали костюмы чертей, и чуть не до обмороков доводили бедных новичков своим видом.Как ни старались члены комиссии не допустить контакта, изобретательным шутникам это часто удавалось.Вообще - то к новичкам проявлялся большой интерес, поскольку они приносили свежие новости о земной жизни, что было единственным источником внешней информации. Журналистам сразу приходилось включаться в работу и интерпретировать новые события, историки дополняли свои схемы.
Была в потусторонье и своя стратегическая научная программа, заключающаяся в разработке средств передачи информации на землю с тем, чтобы помочь землянам избегать трагических ошибок. Казалось очень естественным делиться опытом с живыми, что придавало бы потусторонью большой смысл. Однако все это было непросто.Над программой работали две организации: одна обеспечивала техническую сторону, другая готовила содержание рекомендаций. Пока что техническая часть была далека от решения.
Леонид был приглашен в содержательную группу. Здесь, естественно, тоже было много спорных вопросов, касавшихся оценки земных событий. Все признавали общую тенденцию технического и гуманитарного прогресса, сходились в оценках выдающихся достижений и крупных ошибок, но много было и спорного. Когда в прошлом человечество боролось против завоевателей, грубого экономического неравенства и вопиющей бедности, критерии справедливости были очевидными и понятными. Но когда причинами конфликтов выступало религиозное и национальное самолюбие или цивилизационные амбиции, то оценка событий вызывала затруднения.
В потусторонье часто обсуждался вопрос, что следует считать наиболее вредоносным моральным пороком как наибольшей причиной неприятностей землян. Конечно, сразу приходит на ум жестокость и несправедливость, с чем трудно поспорить. Однако по мере разбирательства напрашивается вывод, что за жестокостью и несправедливостью как правило стоит нечестность. Сами по себе жестокость и несправедливость обычно осуждаются землянами и нечасто становятся непосредственными побуждениями, поскольку все люди, в принципе, настроены на положительный образ действий. Человек крайне редко решается на что - либо такое, что он вынужден недвусмысленно признать жестокостью или несправедливостью, а, если приходится совершать такие поступки, то это в результате того, что применяется психологическая защита, т.е. люди лгут окружающим и себе, обеспечивая самооправдание.
Именно ложь в форме прямой дезинформации, искажения, умолчивания и полуправды является технологической предпосылкой проявления всего того, что люди искренне осуждают на уровне своих принципиальных ценностей, например, жадности, нечуткости, черствости, предвзятости, эгоизма, недоброжелательства, зависти и т. д. Под влиянием привычной и почти автоматической техники самообмана все эти пороки превращаются в сознании в куда более невинные чувства, мотивы и поступки.
Возникает вопрос: каким же образом существует вся эта техника обмана и самообмана, если сама по себе ложь постоянно подвергается критике наряду с другими осознаваемыми пороками.Вот здесь - то и зарыта большая собака характера человеческой ментальности.