- Да… звонила мама.
- Ну, это понятно. Мамы знают, когда звонить. О чём вы говорили?
- О том, что пропала Маша.
- Что сказала мама? – Севрюгов делал вид, что пишет, но на самом деле он с отчуждённым видом раскрашивал своего «красавчика» в блокноте.
- Она удивилась, но сказала, что нечего поднимать панику.
- Логично. Типичный совет от мамы. И всё?
- Звонили из автомастерской, - признался Пташкин.
- Этот придурок Ромочка? И что ему было нужно?
Севрюгов закусил губу, старательно выводя линии в блокноте.
- Сказал, что не успевает починить машину в срок, - признался Василий.
Севрюгов перестал рисовать и поднял голову.
- Во сколько это было?
Пташкин потёр висок.
- В часов девять, начале десятого вечера.
- Уау! – улыбнулся Александр Анатольевич. – А знаешь ли ты, Вася, до скольки работает его притон по выкачке денег? Механик сраный!
- До скольки?
- До восьми! – Севрюгов потёр ладоши. – Однажды я приехал к нему поменять масло на своей лошадке. Время было что-то около десяти минут девятого. И этот абориген отказал, понимаешь? А тут сам звонит, тебе…
Севрюгов потёр подбородок.
- Да, знатно он меня тогда опрокинул! Я так и не поменял масло, а на следующий день посреди трассы, где в округе одно медвежье говно, закипел двигатель и стуканул. Триста тысяч ремонта, понял? Ха-ха!
Севрюгов был несказанно рад. Он взял трубку и набрал номер.
- Даша! Дашка, Дашулька… А ну-ка позвони в мастерскую… как она там? Ну, где этот плей бой работает. Ага, Рома… Скажи, что его вызывает следователь Севрюгов… Даша, твою мать! Откуда этому кретину знать об официале? Он туп, как… зови, в общем!
Севрюгов положил трубку и улыбнулся, не скрывая своей радости.
- Сейчас я этого козлёнка помучаю! Ну, в интересах следствия, конечно же!
В последнем Пташкин очень сомневался.
12 июля, 2012, 17:55
В его доме женщина. Настоящая женщина. С красивой грудью, но это уже, наверное, не его дело. Главное, чтобы не позвонила мама. Он не сможет ей соврать. Женщина. Женщина, свалившаяся из ниоткуда…
Нет, не может быть. Совсем не может, ведь, скорее всего, это какая-нибудь мошенница. И куда ты смотрел, Василий! Куда ты смотрел? Конечно, на её восхитительную грудь! Наверное, она вынесла дорогой ноутбук, проверила все шкафчики и нашла твои сбережения на поездку в Швейцарию! Что ж, Василий, ты сам виноват. Теперь будешь долго объяснять маме, куда делись деньги и почему не полетишь на конференцию по генетике. Доволен?
Пташкин вошёл во двор и медленно добрался до крыльца. В доме стояла тишина. Василий снял очки. Пускай всё станет мутным, так лучше. Он взобрался по лестнице, едва передвигая ноги. Подмышки намокли, тёмные пятна расползались по белой рубашке. Он открыл дверь и вдохнул странный запах.
Сдоба! Это запах сдобы! Так делала мама, так пахла мама в редкие перерывы между соревнованиями.
Пташкин опустил кейс на пол. Он прошёл через гостиную в кухню.
- Привет, работяга!
Василий надел очки. Маша стояла у плиты и длинной ложкой что-то мешала в кастрюльке. На ней была всё та же белая футболка, вся заляпанная жирными пятнами, и, конечно, это были все те же голые стройные ноги. Она стояла босиком на каменной плитке. Как же хорошо смотрелись её маленькие ступни на дорогом камне. Василий унёсся в далёкий верхний палеолит, когда человек разумный покорил землю, и, вот, первобытная голая женщина стояла на куске скалы, у самого моря. Точно такие же тёмные волосы развевались на ветру, гладкие бёдра обдувались солёным ветром, и мелкую морось бросало прямо в голубые глаза…
- Эй! Чудак! Чего застыл? – Маша вытащила ложку из кастрюльки и облизала её длинным алым языком. – Есть будешь, мужчина?
- Эээ… - протянул Пташкин.- Буду.
Они сидели за столом-островом. Пташкин ел отбивные из говядины, пасту и овощной салат. Рядом дымились булочки, покрытые шоколадной глазурью.
- Нравится? – спросила Маша, жуя мясо, поблёскивая жирными губами.
Пташкин поднял глаза. Он боялся смотреть на неё.