Кондитерская работала до семи вечера, но Василий всё равно набрал их номер. Конечно, его встретили длинные бесконечные гудки. Пташкин порылся в тонкой книге номеров посёлка. Пока ждал ответа, постукивал ногой, смотрел на часы-мишки, поправлял очки.
- Василий? Ой, Василий, добрый вечер, - ответила Зинаида, владелица кондитерского магазинчика.
- Здравствуйте, Зинаида. Вот уже пять часов, как ушла моя жена. Ничего такого не думайте, я бы не стал звонить просто так. Дело в том, что ушла она к вам в магазинчик. Понимаете, закончились формочки для кексов, а вы же знаете, как Маша любит печь, поэтому она сказала, что быстренько забежит к Зинаиде Львовне…
Он замолчал. Зинаида, похоже, не сразу поняла, что Пташкин закончил историю.
- Ой, Василий, - говорила она с южным акцентом. – Как мне неловко говорить тебе, ей богу…
Пташкин представлял её тучное тело, чёрные длинные волосы и добрые глаза.
- Не была она у нас, понимаешь?
- Понимаю, - сказал Василий. – Тогда до свидания, Зинаида Львовна.
Положив трубку, Пташкин прошёл на кухню и сел на металлический стул с кожаным сиденьем.
Рванул гром. Дождь поливал кусты вишни, смородины и яблони. Пташкин слышал, как капли разбиваются о листья, играя ими, как барабанщик тарелками. В коридоре залился соловьём звонок.
Василий выглянул в окно ещё раз. Он пытался разглядеть калитку и понять, кто бы мог прийти к нему в такой поздний час? Но чёрная туча, накрывшая ночной небосвод, и дождь скрывали за собой, как за кулисами, высокое ограждение дома.
Василий выбежал в коридор и сорвал с вешалки дождевик жёлтого цвета. Он купил его в Штатах, куда они ездили с Машей пару лет назад. Удобный и…
Маша! Конечно, ведь, это может быть и она! Но зачем ей звонок, если она прихватила ключи?
Семеня и горбясь, Василий выскочил под дождь. Он забыл надеть капюшон, и толстые капли сразу же разбомбили старательно зализанные волосы в торчащие кверху острые шипы.
Пташкин подбежал к калитке, но совладал с нервами и спросил, как учили:
- Кто там?
Молчание.
- Кто там? – чуть громче спросил Василий, кутаясь в плащ. – Котёнок, это ты?
- Сам ты котёнок, ПэТэУшкин! – пробасил грубый голос. – Чё за дела-то?
Василий узнал владельца местного супермаркета, Мирона Митрофанова.
- Что за дела? – спросил Василий. – Никаких дел. Мирон Сергеевич, вы по какому поводу?
- Ээээ, - протянул Мирон, - а Машка где?
Пташкин закутался в плащ ещё сильнее.
- Она…
- Не превращайся снова в мямлю! Позови жену, Птушкин!
Кажется, Митрофанов был пьян.
- Это зачем?
- Ты чё, тупой? Слышь…
- До свидания, - сказал Пташкин и развернулся, чтобы уйти.
Раздался громкий металлический лязг. Митрофанов ударил кулаком по калитке.
- Открой калитку, ПэТэУшкин! – кричал Мирон, но Василий, поправляя очки, брёл к дому.
Басистый голос Митрофанова ещё пытался победить гром, но всё чаще проигрывал ему, срываясь на кашель. Мокрые туфли Василия зачёрпывали воду из луж, капюшон сполз на шею, и волосы превратились из острых шипов в унылую кочку. Волосы липли к щекам. С кончика длинного носа капала вода.
Василий зашёл в дом. Оставляя на кафеле мокрые следы, он прошёл на кухню и сел
.
00:55.
Почти пять часов, как Маша пропала.
- Алло? Полиция? – тихо спросил он. – Да… Конечно… У меня жена пропала. Такие дела.
Он весь поджался, скукожился, его трясло. Он смотрел на чёрствые кексы в формочках. Крем затвердел. Дождь давно прекратился, но молнии ещё сверкали где-то далеко. Как же Маша пережила эту грозу?
- Нет, не прошло. Она ушла вчера вечером, в восемь. Я подумал, что, если расскажу вам о нашем образе жизни… Нет. Понимаете, есть семьи с традициями и очень крепкими. Так вот… Простите, выслушайте, это важно. Мы в браке вот уже семь лет, и Маша никогда не отсутствовала более получаса. Мы всегда вместе, и данное отсутствие, равное уже… - он посмотрел на часы-совы. - Уже пяти часам… оно не свойственно…