Вряд ли Даша слышала его извинения, потому что отлетела в сторону и упала рядом со столиком. Её голова запрокинулась назад, а глаза зажмурились.
Пташкин застегнул ширинку и встал. Лида ритмично двигалась сверху на Севрюгове, и Василий поплёлся к выходу. Он чуть не снёс большую вазу, ударился плечом о картину и вышел на улицу.
Шёл дождь. Пташкина так никто и не окликнул.
Глава 6
18 июля, 2012, 21:45
Пташкин смотрел, как она крутится перед зеркалом. Маша то распускала волосы, но то снова повязывала их в тугой хвост. Она надевала то джинсы с футболкой, то платье, то лосины. Последние ей очень понравились.
Она повернулась спиной к зеркалу. Коснувшись круглых ягодиц, Маша сказала:
- А мне нравится. Так… упруго, хорошо. Хочешь дам потрогать?
Василий сидел на диване. Он отвернулся и посмотрел на часы.
- Ладно, шучу, стесняшка, - хмыкнула Маша. – Блин, я, правда, не знаю, что надеть!
Она принялась снимать лосины, но Пташкин запротестовал:
- В комнате, в комнате!
- Изверг! – шикнула Маша и поднялась наверх.
Спустя минуту он услышал её звонкий голос.
- Может, голышом рвануть, а, Умник?
- Исключено. Мы же не в каменном веке! – ответил Василий. – Зря ты так волнуешься. Знаешь, учёные давно доказали, что человек на шестьдесят процентов недооценивает себя. Это связано с тем, что ты знаешь о своих скрытых недостатках, но люди, зачастую, их не видят. Ты выглядишь…
Он замолчал.
Маша очень боялась выходить на улицу, но Пташкин настоял на этом. Василий твердил ей, что по-другому страх не победить.
- Ну, чё?
Он обернулся. На ней были джинсы и серая футболка. Максимально непривлекательно. Волосы наскоро сплетены в косу. Лента исчезла.
Для прогулки Василий выбрал поздний вечер, зная, что все жители посёлка давно закрылись за высокими заборами в своих крепостях. Но Маша, всё равно, казалась напряжённой и серьёзной. Она потирала плечи, кусала губы, отпускала шутки невпопад и сама об этом знала. Её голубые глаза шныряли по гостиной, будто где-то в тёмном углу спрятался волосатый монстр.
- Идём? – Василий встал.
- А ты будешь вот так, в рубашке? – она ткнула пальчиком в Пташкина.
- Ну… да.
- Слышь, Умник, а у тебя другая одежда есть? Наверное, я переоденусь…
Василий замахал руками и мотнул головой.
- Ты отлично выглядишь! Идём!
- А там точно никого?
Маша с тревогой посмотрела в окно. Её глаза дрожали, как две капли чистейшей морской воды.
20 мая,2019, 01:20
Пташкин молился в тот вечер так яростно, что перешёл на крик. И впервые за многие годы он понял, что молитва будто ударяется об потолок и возвращается обратно. Он вскочил и подошёл к фотографиям и иконам. Сорвав лик Христа, Василий долго смотрел на него. Грудь ходуном ходила и тряслась, и Пташкин расстегнул все пуговицы, а потом и вовсе скинул рубашку.
С ликом он подошёл к большому зеркалу, где висели бумажки, исписанные Машиным почерком. Короткие рецепты пирожных, номера телефонов и пара признаний в любви Василию, обведённые контуром её напомаженных губ.
Пташкин встал к зеркалу боком. Горб выступал чуть выше лопаток, посередине. Маша была права – он был небольшой, но искажал шею, отчего голова словно тянулась вперёд. Мускулистое тело лоснилось от пота – так долго он простоял на коленях. Василий повернулся к зеркалу лицом и снял очки. Он внимательно изучал в отражении лицо – простое, с большими чёрными глазами и острым носом, тонкими губами и невысоким лбом, над которым свисали чёрные, как чугун, волосы. Он напрягал грудь, глядя, как мускулы перекатываются под кожей, словно живые существа.
Василий поднёс лик Христа к зеркалу. Он вгляделся в отражение Его. В свет глаз и лица. Провёл пальцем по бумаге. Провёл пальцем по своему лицу и щекам, отчётливо ощущая каждую клетку, дышащую, вырабатывающую маленькими митохондриями энергию. Живую энергию. Пташкин подошёл к столику, открыл ящик и положил туда аккуратно икону.