Но мысль, которую Василий гнал от себя последние дни, всё же прокралась к его голове. Прошло так много времени! Почему её до сих пор нет?! Почему?!
Сзади резко остановилась машина, завизжав тормозными колодками. Красный БМВ. Севрюгов выскочил из салона, и Пташкин в страхе попятился. Следователь поднял руки.
- Вася! Ты чего пропал вчера? Даша места себе не находит, винит себя! Ты чего?
- Я…
Севрюгов обнял Пташкина.
- Дружище, ну ничего себе ты ей в морду заехал! – он рассмеялся. – Так с ними и надо. Эта тупая сука ничего не помнит, представляешь? Эй… Ты чего такой хмурый? Только не говори, что опять что-то придумал!
Василий взял себя в руки и сказал:
- Вы вчера обещали мне кое-что сказать. Однако, вечер превратился в пьянку! А сегодня я отправился в мастерскую Ромы, и увидел, что она не работает. Александр Анатольевич, я считаю, что ждать больше бессмысленно. Мы не предпринимаем никаких действий! Все молчат, никто и ничего не знает. Я сегодня буду звонить в волонтёрскую организацию, чтобы начались поиски! Понимаете? Я не могу сидеть на месте!
Севрюгов закрыл глаза и убрал руку с плеча Василия. Потом кивнул.
- Конечно, дружище. Это твой выбор… твоя жена. Так будет правильно. Никакая проверка не должна быть важнее человека. Но мне, кажется, я должен тебе сказать кое-что. После этого, возможно, ты изменишь своё решение и ещё немного подумаешь.
Севрюгов посмотрел на Пташкина глубокими большими глазами. Маленькие зрачки-точки плавали в белках, покрытых розовыми сосудами. Василий поймал себя на мысли, что по спине сбегают мурашки, как пиксели в фильме «Матрица».
Следователь посмотрел в одну сторону улицы и в другую, убедившись, что никого рядом нет.
- Только это, скорее всего, тебе не понравится, - сказал Александр Анатольевич.
23:35
Они вернулись домой. Пташкин посмотрел на часы. Завтра понедельник, а он ещё не в постели! Василий вымылся и вышел из ванной. Маша сидела на кухне в полной темноте. Лишь светлый проём окна зиял в чёрной стене.
- Ты почему спать не идёшь? – спросил Пташкин. – Поздно уже.
- Эмоции, - сказала Маша. – Люди-то везде одинаковые, оказывается. Что там, что здесь.
Она сидела, опустив голову и глядя в пол.
- Есть и хорошие, ты заблуждаешься, - ответил Василий.
- Да, конечно, - кивнула она. – Ты, вот, неплохой парень, Умник. А они, все остальные? Они хорошие?
Василий сел на соседний стул, опустив руки на стол-остров.
- Они просто другие. У них своё хорошо, - сказал он.
- Мне не нравится их хорошо. Их хорошо какое-то плохое. Почему они живут, как паразиты? Только сосут и сосут из порядочных людей, а?
- Паразиты убивают своего носителя. Иногда заставляют делать совсем страшные вещи, управляют его волей. А ещё есть паразиты, которые толкают носителя на смерть, чтобы дальше двинуться по пищевой цепочке и осесть в какой-нибудь утробе повкуснее.
Маша кивнула.
- Всё про них…
Они помолчали.
- Слышь, Умник, можно мне кое-чего сделать? Только ты не дёргайся, идёт?
Пташкин поправил очки. Маша встала и подошла к нему.
- Это что? – спросил он.
- Умник, только не дёргайся, ладно? Впервые за лет десять я могу сделать это, потому что хочу, а не потому, что нуждаюсь в тропическом острове. Покажешь мне, как это?
Василий смотрел на неё снизу вверх. Она переплетала косу, делая её туже, словно готовясь к марафонскому забегу.
- Я бы… я…
- Умник, давай сегодня помолчим?
Она села на него сверху, и Пташкин почувствовал её грудь, скрытую футболкой. Он дотронулся до душки очков и снял их. Маша потянулась к его губам, и Василий неумело поцеловал её. Их губы никак не могли попасть в один ритм, а Пташкин, который последний раз целовался в далёком десятом классе, чувствовал себя диким глупцом. Но Маша направляла поцелуй, делала его страстным, проникая горячим языком всё глубже и глубже.
Сначала Василий не чувствовал ничего. Он ужасно стеснялся и понимал, что совершенно ничего не умеет, и, наверное, сейчас Маша бросит эту глупую затею, отправится спать или в ванную. Но Маша тихо выдохнула и прижалась к нему ещё сильнее. Пташкина так сильно возбудил её вздох, что он потянулся ей навстречу и положил руки на тонкую талию. Маша коснулась его рук и опустила их ниже.