Дрожа от страха, он обогнул дом, двигаясь вдоль стенки. Подойдя ближе, Пташкин понял, что плачет девушка. Василия бросило в жар, он зажмурил глаза и кивнул, собираясь с мыслями. Наконец, Пташкин высунул голову из-за укрытия. И тут же спрятал её снова.
Под кустами вишни сидела девушка. Голая и мокрая. Она обхватила руками ноги, густые каштановые волосы прилипли к спине. Пташкин сглотнул и выдохнул. Как бы там ни было, подумал он, а ей нужна помощь. Возможно, какая-нибудь сумасшедшая или заблудившаяся бедняжка. Но подходить к ней вот так будет невежливо, - подумал Василий. Он сбегал домой и вернулся с простынёй. Всё, подумал Пташкин, теперь я готов!
- Послушайте меня, пожалуйста! – сказал он, как посчитал, не громко и не тихо, чтобы не напугать её и чтобы она услышала. – Я стою вот тут, за домом, который принадлежит мне, и в саду которого вы оказались этим утром. Человек я честный и порядочный, поэтому не имеет смысла отрицать тот факт, что часть вашей наготы попала в поле моего зрения. Но, клянусь, ничего такого, чего бы вам можно было стыдиться. В руках я держу покрывало, которое поможет вам скрыть…
Она возникла перед ним. Голая и удивлённая. Василий успел увидеть лишь её заплаканное лицо и светлые глаза.
- Ой! – сказал он и зажмурился.
Пташкин услышал, как она хихикнула и забрала из его рук простынь.
- Можете смотреть, - прошептала девушка.
Пташкин открыл глаза. Она стояла всё такая же голая и держала простынь в руке.
- Ой! – сказал он и снова закрыл глаза.
Девушка рассмеялась.
- Простите, но это очень смешно! Вы такой милый.
Пташкин сильнее жмурил глаза, потому что перед взором всё ещё стояла её круглая грудь с маленькими сосками, напрягшимися от утренней прохлады. Никогда он не видел такой красивой груди. Даже в кино.
- Меня зовут Маша. Теперь вы можете открыть глаза. Честное-пречестное!
Глава 2
17 мая, 2019, 8:00
- То есть как это, сегодня тебя не ждать?
Василий поправил очки. Он не любил ругаться, особенно с ректором. Даже несмотря на то, что Иннокентий Альбертович задолжал ему крупную сумму. Вряд ли жена старика знала, что её муж ныкает деньги в носки и трусики студенток, которые ворует из женской раздевалки. Проигрывая всё до копейки на спортивных ставках, Иннокентий Альбертович частенько ударялся в жёсткие займы. Не избежал слёзной просьбы и Пташкин. Однако, спустя пару недель, ректор спокойно забыл и про долг, и о том, что Василий его когда-то выручил.
- Жена? Пропала?
- Да, ушла вчера вечером за формочками для кексов и не вернулась.
- Ну, ты это, сразу в такие тяжести дался! - хрипло сказал ректор.
Он прочистил горло, сплюнув в пепельницу. Она стояла у него на столе, такая серебряная лягушка с огромным брюхом. Василий частенько находил сходства между этим сувенирчиком и самим ректором.
- Загуляла баба, с кем не бывает?
- Это исключено, Иннокентий Альбертович, - сказал Василий, поправляя очки. – Маша, она…
- Не такая как все, конечно! – подхватил ректор. – Ты что, подумал… Ну-ну! У подруг засиделась, где ж ещё!
- Исключено.
- Ты должен быть на работе! Ты что совсем забыл, что сегодня ведёшь зоологию в триста шестой? – Иннокентий Альбертович быстро выходил из себя.
Василий не мог ничего забыть. У него была исключительная память. Да, сегодня он должен вести пары вместо ректора. А ректор, как Василий успел понять из разговоров преподавательниц, встречался с очередной студенткой.
- Я… Простите, Иннокентий Альбертович, но сегодня я не могу.
Ладонь взмокла, и Василий взял трубку в другую руку. Ещё никогда он не говорил так дерзко с начальством.
- Тебя ждёт выговор! Огромный, огромный выговор, Пташкин! Огромный, как…
Пташкин не успел оценить красочность сравнения ректора, потому что положил трубку. Солнце уже встало над посёлком. Вишня со смородиной покачивались от лёгкого ветерка. Тикали часы-мишки на кухне.
В доме было особенно тихо. Не пахло кексами, не шумел пылесос, не напевало старое радио, купленное ими в Монреале, на выставке раритетов. Маша любила подпевать под старые песни Мадонны, Кайли Миноуг, или под древние радиоспектакли. Маша, с высоким конским хвостом, подвязанным голубой лентой. Ккаштановые волосы блестят и пахнут эвкалиптом. На ней – короткие синие шортики и белая футболка, заляпанная творожным кремом, на ногах -домашние тапочки, а её руки такие нежные, что хочется их облизывать, будто ты – толстый пушистый кот.