«Не открывай глаз» - прошептала Маша, заполнив собой голову Василия.
Теперь Пташкин стоял в сером пустом пространстве. Он увидел её обнажённое тело впереди, покрытое синими линиями. Линии то вспыхивали, то исчезали. Линии подчёркивали всё самое заветное в женском теле. Они пролегали вокруг груди, тонкой линией струились по животу и лобку, будто заканчиваясь в половых губах, но только чтобы взорваться маленькими пёстрыми мазками по внутренним сторонам бёдер, коленям, икрам и щиколоткам, словно кто-то пролил банку с краской. Но в этом хаосе мазков была стройность, как в струях воды, которые текли по его телу.
Маша застывала в самых разных образах. Сначала она предстала ему такой, какой он её помнил и сейчас: весёлой, задорной девчонкой. Потом исчезнув, Маша появилась снова. Это была другая Маша. Более мудрая, более зрелая. Лишь линии не менялись, оставаясь сакральным рисунком на теле, будто открывающим тайны создания мира. Затем Маша исчезла и вспыхнула совсем далеко, в темноте мерцающего пространства.
Там, вдалеке, это была как будто и не девушка, не женщина, а нечто настолько удивительное, отчего Пташкин затрепетал и открыл рот, то ли чтобы крикнуть, то ли чтобы издать вздох удивления.
И так – по кругу. Маша менялась, то приближаясь в виде задорной девушки, то отдаляясь и превращаясь в нечто, чего Василий просто не в состоянии был себе назвать.
Постепенно всё исчезало, а струи теряли строй и распадались в хаос. В хаос, который творился здесь, на земле. Он так отличался от того стройного хаоса, который Пташкин увидел в этом видении, что ему стало неуютно в привычном мире. Но Маша внизу двигалась так дерзко и мощно, что у Василия задрожали ноги, а волна возбуждения поднялась к голове так быстро, что перед глазами всё потемнело.
- Умник, ты с ума сошёл, я чуть не захлебнулась! – она встала, зажмурив глаза. – Воды дай, мучитель!
Он так и не спросил Машу, что это было. Наверное, будет момент получше.
Когда Маша отвернулась, Пташкин понял, что готов снова.
- Эй… - она вздохнула, когда он проник в неё сзади и, уже спустя пять минут, билась в диком оргазме.
Это всё, что он мог дать ей взамен странному, но волшебному видению.
«Идём! Идём! Идём!»
Дылда стоит посреди оврага, его голова опущена вниз. Мятые красные штаны приспущены, и белый зад заставляет Васю испытать тошноту.
«Чего он делает? Смотри, смотри!» - не унимается Витюга, такой огромный, что своим пузом наваливается на Васю.
«Да он же дрочит!» - пискляво хихикает кривозубый и кучерявый Маслюк.
Красков-Дылда и впрямь занимался онанизмом. Они выследили его от барака, петляя меж гаражей, в точности повторяя весь путь, который проделал Дылда. Длинные волосы Краскова свисают до плеч. В них застряли опилки и листья. Большие уши покраснели, а шея напряжена. В овраге кроме мусора нет ничего и никого. Далеко шумят машины, там – трасса.
«Давай срульку!» - ржёт Витюга, стараясь вести себя как можно тише.
«Держи!» - Маслюк достаёт из кармана пакет.
В пакете – чёрные шарики. Птичий помёт, смешанный с землёй. Витюга и Маслюк учатся в девятом классе, вместе с Дылдой. А Вася в третьем. Но ему нравятся эти весёлые ребята. Большой и круглый Витюга, похожий на мужика, и худощавый длинный Маслюк, с рыжими волосами.
«Лови, онанюга!» - кричит Витюга, вылезая из-за кустов.
Комок бьётся прямо в оголённый зад Краскова. Вася слишком поздно понимает, что его большие друзья дали «дёру». Дылда оборачивается и видит Васю на пригорке. Дылда быстрыми движениями тянет штаны вверх. А Вася смотрит в его глаза – пустые, словно там ничего нет, на их месте. Только скользкие дыры.
Глава 9
31 декабря, 2012, 12:00
Зима выдалась на удивление тёплой и снежной. Василий то и дело вычищал снег со двора, прокладывая ровные дорожки от калитки до двери, от сада до небольшой постройки, в которой хранились инструменты. Ему нравилось работать так, чтобы по спине градом стекал пот. Соседи качали головами, когда видели, как Василий машет лопатой. А потом к их дому подъезжал грузовик, из кабины выпрыгивали рабочие и принимались бороться со снегом за умеренную плату.