Последний день декабря выдался насыщенным. Василий долго мотался по магазинам, выбирая подарок Маше и маме. Затем блуждал по супермаркету с длинным списком продуктов. Настроение у Пташкина было отличное, и ему казалось, будто он – пират, а список – карта сокровищ.
Посёлок превратился в огромную гирлянду. Жители украшали лампочками ограды, наряжали ели и елки во дворах, нанимали специалистов, чтобы обвешать дома неоном. Всё сверкало, мигало и радовалось.
Василий остановил свой «Мерседес». Дальше он проехать не мог. Большой и толстый Митрофанов, с которым Пташкин уже успел познакомиться, махал руками и кричал, стоя посреди проезжей части. Маты слышались даже через закрытое окно «Мерседеса». Митрофанов бегал вокруг ёлки, которую ставили маленьким краном. Елка криво зависла в воздухе. Что-то пошло не так, и рабочие, разинув рты, пялились на неё. А Митрофанов командовал «Парадом», поливая всех вокруг отборными словами.
Василий терпеливо ждал, а Митрофанов, покраснев, визжал, как ненормальный. От крика с него слетела норковая шапка, но он не заметил этого. Спустя пять минут, Василий открыл окно и высунул голову.
- Куда?! Куда?! Я сам тебя сейчас так подвешу! Левее! Левее, траглодит! Левеееээээ!
- Простите! … Простите! … Будьте так любезны… Отойдите… Простите!
Мирон опустил руки и повернулся.
- Те чего надо? – спросил он.
Глаза, казалось, вот-вот лопнут, как два чёрных мыльных шарика.
- Проехать, будьте так любезны. Всего лишь немного в сторону…
- Да, пошёл ты! – сказал Мирон и плюнул под ноги.
Он повернулся к крану и продолжил орать.
13:30
С огромными пакетами покупок Василий вылез из машины, перед домом, и услышал, как рвутся басы их акустической системы. Оставив подарки в багажнике, он прихватил с собой продукты и отправился домой.
Маша скакала по гостиной в лифчике и чёрных трусиках. Стены стонали и трещали от песни «It’s raining man», а Джэри Халливел, казалось, уже устала петь. Динамики хрипели, и Пташкин, опустив пакеты на пол, прикидывал, сколько будет стоить новая система. Волосы Маши, повязанные лентой, подпрыгивали и танцевали вместе с хозяйкой. По спине и ногам струился пот.
- Ой, Умничек! – крикнула она и выключила песню. – Двадцать два раза! Это рекорд, и мне не надоело, представляешь?
Василий кивнул и пронёс пакеты на кухню.
- Эй? Ты чего такой грустный? Кстати, долговато…
Она ткнула пальчиком в часы-мишки, которые сама и прикупила в антикварном магазине. Продавщица сказала, что они висели в доме какого-то там английского лорда, в чём Пташкин очень сомневался.
- Ой, кстати, забыла тебе рассказать! Пока тебя не было, заходил этот.. как его, такой большой и толстый, похожий на Чубаку… Митрофанов!
Пташкин замер. Пакет с яйцами выскользнул и упал на каменный пол, превратившись в сырую глазунью. Маша нагнулась и подняла пакет.
- Да, он, - кивнула она и выкинула яйца в мусорное ведро. – Схожу чуть позже к Зинаиде Львовне, ничего страшного.
- Зачем он приходил? – Пташкин упёрся ладонями в стол, и пальцы его побелели.
Маша закатила глаза, почесав в затылке.
- Странный он. Типа поздоровался и пожелал хорошего нового года. Такой большой и такой вежливый!
21 мая, 2019, 14:30
Пташкин принял душ, надел чистую рубашку и брюки, зачесал волосы гелем. Убедившись, что выглядит прилично, открыл входную дверь и удивился. На крыльце стояла миниатюрная брюнетка в цветном платье и босоножках. Наталья Полконская, жена Николая Семёновича, терапевта.
- Уходите? – улыбнулась она, и её нарисованные тонкие брови поползли наверх.
-Собирался. В участок, - ответил Василий.
Наталья захлопала глазами и улыбнулась. Вряд в посёлке нашлась бы женщина, более искусственная, чем Полконская. Никто не знал, сколько ей лет, и этот факт часто становился предметом для шуток. А уж силикона в ней плескалось столько, что хватило бы разом на несколько скромных барышень. Даже попа покачивалась и, как будто булькала, при каждом шаге Полконской. Круглые шары спереди и сзади, передутые губы, ботекс в щеках и чёрт пойми где ещё. Всему, конечно, она была обязана своему мужу, который работал в частной клинике. В Наталью вкачивали силикон почти задаром. Конечно, и этот нюанс порождал множество удивительных слухов, вплоть до того, что она обслужила своим прокачанным телом добрую половину хирургов.