Следователь рассмеялся.
- А, если посмотреть с другой стороны? Последний видел её ты. Соседи подтвердят. Все знали… Пташкин, все… знали, что Маша изменяет тебе. Ты же не мог быть настолько слеп, чтобы не видеть этого? Митрофанов, Рома… у них есть железное алиби на тот вечер. А у тебя?
Рука Пташкина судорожно тряслась. Он не мог унять дрожь и злость, которые медленно поднимались внутри.
- Вот тебе ещё факты, которые кусаются. Ты организуешь поиски Маши на шестой день после её пропажи. Наверное, ждёшь, чтобы стёрлись следы. Ведь она, наверное, где-нибудь в лесу, или в реке…
- Ложь! – сжав зубы, сказал Пташкин.
Его лицо осветила яркая вспышка молнии. Лицо перекосившееся, мокрое от пота, покрытое грубой щетиной.
- Да? Тут в реке уже нашёлся один скелет. Кто знает, может, это и твоих рук дело? А где заявление? Почему ты не написал заявление о пропаже жены?
- Ты всё придумал заранее, да, Александр Анатольевич? – спросил Пташкин.
Севрюгов вздохнул.
- Всегда должен быть запасной план, Пташкин. А в расследовании никого нельзя исключать, даже любящего мужа. Или того, кто хочет таким казаться. Я же говорил тебе, Вася… Говорил, что нужно подождать всего недельку, пока проверка не прошерстит все анальные ходы Севрюгова. А теперь что? А теперь ты под подозрением!
- Ублюдок! – вырвалось у Пташкина.
Севрюгов рассмеялся:
- А, всё-таки, ты умеешь говорить человеческим языком!
И повесил трубку.
Глава 11
- Ты куда это направился, Василий? Ты время видел? Эй, я с кем говорю?!
Вася зашнуровал один кроссовок и посмотрел на мать. Свет из зала падал так, что её лица не было видно. Лишь домашний халат, стройное большое тело и широкие плечи.
- Время как время, - буркнул Вася.
- Ты пропустишь ужин!
- Я не голоден!
- А молитва? – не унималась мать. – Вечерняя молитва, Вася? Ты болеешь постоянно, никакие лекарства не помогают! Помнишь, что говорил отец Илларион? Поможет только Господь! Разве тебе теперь не легче? Кашель, слабость – всё ушло!
Он поднял голову. Он чувствовал, как её трясло, как она боялась, что кто-то пропустит молитву. Глупые молитвы! Всё так глупо!
- Мам... Ну, какие молитвы?
- Вася!
- Мам! – он встал. – Не нужны мне молитвы! Не помогают они, ясно? Никому они не помогают! И вера ваша – ерунда полная! И дай мне уже жить, как я хочу! А я хочу без молитв! Не нужны они мне!
Он вышел, хлопнув дверью. Мать ещё долго стояла в прихожей и смотрела, как болтается на петлях старая дверь.
23 октября, 2014, 19:20
Однажды Маша заболела. Проснулась утром, и сказала, что умирает. Василий потрогал её лоб и сходил за градусником.
- Тридцать семь и пять! – взвизгнула она. – Зови врача.
Пташкин объяснил ей, что такую температуру даже сбивать неприлично. Маша натянула одеяло до самых глаз. Её волосы разлетелись по подушке.
- Как же плохо… Умничек, вызови врача, прошу тебя!
Она застонала, и Василий позвонил Полконскому, участковому терапевту. Приехал он быстро, и осматривал Машу так, будто у неё самая смертельная болезнь из всех существующих. Маша лежала под одеялом, изредка постанывая и хныча. Полконский потрогал её лимфоузлы, заставил приспустить одеяло. Когда холодный стетоскоп касался Машиной груди, они хихикала. Пташкин стоял у двери и, скрестив руки на груди, наблюдал за осмотром.
- Ну, - Полконский встал. - Дело серьёзное!
- Правда? – Маша потянулась к нему. – Доктор…
- Я выпишу рецепт и отдам его вашему мужу. Только покой, моя хорошая!
Терапевт вывел Пташкина из комнаты и прошептал:
- Обычное ОРВИ. Я буду приходить, чтобы она не переживала…
Пташкин кивнул и посмотрел на доктора. Высокий и важный, источающий сладкий запах дорогих духов. Несмотря на возраст, здоровый цвет лица и волосы без единого намёка на облысение. Густые брови делали его похожим на Каа из советского мультика про Маугли. Подбородок точно так же выпирал вперёд.