- И что? – каркнула она.
Голос Алёны хрипел, будто она кричала всю прошедшую ночь. В уголках губ засохла кровь.
Севрюгов взял её за запястье и убрал руку с плеча. Он вылез из машины и закрыл дверь. Следователь растерянно заметил, что проспал в своем БМВ всю ночь. Рядом стояло здание полицейского участка.
Вчера Севрюгов знатно напился и поругался с женой. Лида послала его и сказала, чтобы он валил вслед за своей «ненаглядной дочуркой». Лида укололась метамфетамином. Севрюгов избил её, запер в ванной, а сам взял бутылку виски и уехал из дома.
Теперь, напротив него стояла ещё одна сумасшедшая баба. Алёна Кац. Жена того трупа с кишками наперевес. Севрюгов хихикнул. Алёна выпучила глаза, открыла рот.
- Почему сидим? Где убийца? – каркнула она.
Севрюгов мысленно приделал ей крылья и большой чёрный хвост. Ещё клюв – и Алёна получилась вылитой сорокой. Кар-кар!
- Убийца в реке. Дохлый, - сказал Севрюгов.
- А люди до сих пор умирают! – выкрикнула Алёна. – Беспредел! Сколько мы будем бояться? Сколько уже, а? Вы ничего не делаете!
Севрюгов вмазал ей пощёчину, и стало легче, когда она заткнулась. Как же хорошо, когда тихо. Алёна заплакала. Она растирала слёзы по лицу, смывая с себя сразу лет десять.
- Сука, - процедил Севрюгов и, шатаясь, побрёл в управление.
Он вошёл в калитку. Сзади, с дороги, послышался крик:
- Товарищ подполковник, а как насчёт льготы моему мужу?
Следователь обернулся. К дому шла Лидия Строева. Она семенила быстрыми и мелкими шагами, будто пухлая гусеница. Её огромный бюст дёргался, и Севрюгову хотелось ударить кулаком именно по этим трясущимся «буферам».
- Вообще-то, он участвовал в поимке маньяка! Помогал, так сказать, полиции! И сломал руку! А ещё – нос! Кто ему выплатит компенсацию? Не государство ли?
Севрюгов отвернулся и зашагал по дорожке к управлению.
- Почему тело маньяка до сих пор не нашли? – кричал кто-то ещё. – Что делает полиция? Мы долго будем дрожать от страха?
Севрюгов вошёл в холл. Ему навстречу выбежал прапорщик Сергеев и отрапортовал. Следователь оттолкнул его и направился к лестнице.
Двор полицейского участка заполнялся людьми. Не выспавшиеся, напуганные, измученные и злые, они кричали и требовали, чтобы власть защитила их. Хриплые голоса срывались на визг, и Севрюгову в один момент показалось, что это не люди, а стадо животных, в котором каждый пытается перекричать каждого. Подростки снимали всё на видео и транслировали в сеть. Сошедшие с ума вдовы забывали про свои косметические операции, силикон и прочие маски. Краска сползала с них, обнажая всю прикрытую до этого старость и тлен. Причёски превратились в спутавшиеся кучки волос на трясущихся головах.
Следователь закрыл окно в кабинете. Ему тут же посыпались звонки. Секретарши, бухгалтера, сотрудники отдела…
Что же делать, Александр Анатольевич? Что же делать, как прогнать их?
- Пальните из пистолета пару раз над их бошками, и они разбегутся, - сказал Севрюгов.
Толпа не уставала. Севрюгов слушал их, и ему было весело. Он улыбался и сжимал карандаш, пока тот не сломался пополам. Телефон взвыл воем хаски, и следователь достал его. Увидев, что звонит жена, он размахнулся и разбил мобильник о стену. Осколки разлетелись по всему кабинету. А внизу, во дворе участка, раздался истошный визг.
Севрюгов подошёл к окну и увидел, что толпа, как слив в раковине, превращается в самом центре в воронку. Кого-то били по голове. Бьющего пытались оттянуть. Оттягивающих пытались бить. Хватались за волосы и платья, верещали, выли, царапались, пинались, топтали клумбы, нежно высаженные покойным Антоном. Студенты снимали и ржали. Орали, орали, орали…
- Антона-то за что! – оскалившись и сморщившись, процедил Севрюгов и кинулся к столу.
Он порылся в нём и достал свой табельный пистолет Макарова. Дослав патрон в патронник, следователь подошёл к окну и взвёл курок. Кто-то из толпы уже валялся в земле, и его пинали. При этом, рёв и хохот сливались в один раздражающий звук. Севрюгов открыл окно, высунул руку и выстрелил три раза.