- Пап? – говорила Оксана на лестнице. – Пап, они так плохо со мной обошлись!
- Пап! Они обманули тебя…
Мелехов тоже крутил головой, но отходил подальше, вглубь, куда не проникал лунный свет. Он пытался спрятаться в темноте. Он присел на колени, чтобы исчезнуть совсем. Что-то коснулось его шеи. Подняв голову, полицейский вскрикнул. На него смотрело бледное лицо ещё одной Оксаны.
Севрюгов повернул голову и увидел третью свою дочь.
- Папуль, ты переживал, да? Не бойся, я не сгорела, на самом деле!
- Что вы сделали с моей девочкой?! – закричал Севрюгов и поднял пистолет.
Он тыкал им, то в одну, то в другую Оксану. А девушки приближались, сжимаясь в кольцо, будто туша одной большой змеи. Следователь шатался, поворачиваясь всем телом то туда, то сюда.
- Я – твоя девочка! – сказала Оксана номер один и распростёрла руки для объятий. – Обними меня, папочка!
- Папуль, я хочу тебя поцеловать!
- Папа! Я так ждала этого момента! Папа!
Они тянули к нему руки, и Севрюгов громко рассмеялся. Он поднял пистолет, дёрнул им в сторону своей головы, и прогремел выстрел.
Пуля вошла в его подбородок, а вышла кровавым фонтаном из макушки. Худое и длинное тело в костюме упало меж тремя Оксанами. Они синхронно приложили руки к лицам и рассмеялись.
Мелехов дрожал в углу. В тёмном углу. Оксаны переглянулись. Одна из них кивнула и приблизилась к трясущемуся телу в полицейской форме.
- Не… не… я не… - качал он головой.
Оксана улыбнулась, присела рядом с ним, и её глаза загорелись ярким светом. Мелехов понял, что проваливается в сладкий сон. А она потянулась к его ремню.
Василий и Маша услышали ещё один выстрел. Они сидели на том берегу и смотрели, как кричит и ревёт посёлок. Они обнимали друг друга и наслаждались крохотными останками спокойствия после жаркой любви тут, в траве, у леса.
- Теперь бегут они, - заметил Пташкин.
- Не понимают, что происходит, - улыбалась Маша. – Тебе не жалко их? Помнится мне, ты когда-то любил каждого и стеснялся поругать их.
Пташкин промолчал.
Всё, что ему было нужно теперь, - это позвонить матери и узнать, в порядке ли она. СМИ нагородили столько всего, что Ольга Семёновна, наверное, могла сойти с ума. Но он и об этом думал будто всё реже и реже, наслаждаясь криками в посёлке. Криками и выстрелами.
Что-то нечеловеческое проснулось в нём. Наверное, Маша была права, когда говорила, что их ДНК смешиваются.
Наверное, место им в каком-нибудь варварском и жестоком мире, но эксемплия не виновата, что оказалась в мире людей.
Но виноват ли он, что стал таким?
Его глаза сверкнули холодным блеском далёких звёзд и вечностью дальних галактик. Губы обнажили зубастый рот, полный вязкой слюны.
Василий улыбнулся и подумал: «А какое мне дело?». Он поцеловал Машу в висок и посмотрел на зарево первых загорающихся домов в посёлке.
Конец