- Да, это я. - Илья Андреевич не любил собеседников, которые не удосуживают себя простым человеческим приветствием, поэтому и его ответ прозвучал несколько сухо и раздраженно.
- Илья Андреевич, не узнал?
Горкалов на секунду задумался, а затем не воспоминание, а обыкновенный логический вывод заставил его произнести следующую фразу:
- Шефорд? Джон, это ты?
- Естественно. Ты же звонил моему секретарю, ведь так?
- Да, две недели назад.
- Извини, раньше откликнуться не мог, - ответил его бывший подчиненный, занимавший теперь солидный пост в Министерстве обороны планеты Элио. - Рад вновь слышать тебя Илья, но хотелось бы узнать - ты искал меня по делу?
- Да, - сухо подтвердил Горкалов. - Без повода не стал бы беспокоить. Но по коммуникатору у нас разговор не выйдет.
- Хочешь встретиться?
- Настаиваю.
- Хорошо... - немного помедлив, согласился Шефорд. - Только предупреждаю, днем я занят под самую завязку.
- Меня, в принципе, устроит любое время и место.
В трубке на несколько мгновений повисла тишина.
- Давай так, - наконец, что-то прикинув в уме, ответил Шефорд - Думаю, что через два часа я буду свободен. У меня по некоторым причинам сорвался вечерний прием в посольстве Кьюига, а ужинать все одно придется. Как ты смотришь на встречу в "Созвездии"?
- Положительно. - Горкалов взглянул на часы. - Ровно в семь?
- Договорились. Прислать за тобой машину? - Скорее отдавая дань вежливости и одновременно подчеркивая собственное положение, нежели из проявления искренних чувств, осведомился Шефорд.
- Нет, спасибо, я на своей
- Ну как хочешь. Смотри, не опаздывай, сидеть и ждать не смогу, предупредил Джон. - До скорого...
В коммуникаторе тонко запищал сигнал отбоя. Илья Андреевич пожал плечами. Разговор получился каким-то скомканным, но главное - он достиг цели. А что до натянутости, - так здесь следует сделать скидку на нынешнее общественное положение Джона Шефорда - некоторые из младших офицеров, находившихся двадцать лет назад в подчинении Горкалова, взлетели за эти годы так высоко, что Джон, например, мог и не откликнуться на его звонок вовсе... Те, у кого хватило ума вовремя переметнуться из генштаба умирающей Конфедерации в аналогичные структуры планетарной самообороны, уже дослужились до генералов. Ну, да это их дело, в конце концов...
...Горкалов так и не открыл застекленную полку с книгами, лишь его взгляд скользнул по застывшей меж глянцевитых корешков модели боевого робота, и на душе вдруг стало как-то неуютно, словно предчувствие беды, все это время тащившееся где-то на периферии сознания, вдруг оформилось в окончательную уверенность.
"Поверит ли он, вот в чем вопрос..." - неожиданно подумал Илья Андреевич, мысленно настраиваясь на предстоящую встречу с Шефордом.
Гадать было бессмысленно. Оставалось набраться терпения и получше подготовиться к этой встрече.
* * *
Элио.
Рабочий кабинет Горкалова...
Вопрос, который Илья Андреевич собирался обсудить на встрече с Джоном Шефордом, касался как его прошлой карьеры военного, так и сегодняшнего рода занятий. Все в этом мире, на поверку, оказывалось взаимосвязанным, одно вытекало из другого, а сумма знаний в конце концов приводила к постижению истины.
Вернувшись к рабочему столу, он просмотрел почту, но никаких новых сообщений на его имя не поступало. В распоряжении Горкалова оставалось еще более полутора часов, и он решил еще раз обдумать факты, которые собирался изложить Шефорду.
Илья Андреевич достал ноутбук, подключил его к разъему терминала, чтобы переносной компьютер записывал видеоинформацию, которую он собирался вызвать на дисплей, и коснулся нескольких сенсоров на панели управления домашним компьютерным комплексом.
Изображение на среднем мониторе внезапно приобрело пространственную глубину, показав нашу Галактику в таком ракурсе, словно наблюдатель находился над плоскостью ее эклиптики на некотором удалении от родного звездного сообщества.
Еще одно касание сенсора, и картинка укрупнилась. Вихреобразные, закрученные против часовой стрелки спиральные рукава Галактики стали увеличиваться, показывая детали своего строения, рассыпаясь искрами звезд, пятнами туманностей и блестящими роями скоплений, - все это двигалось навстречу наблюдателю, детализовывалось, а затем исчезало за краями плоского экрана, пока весь его объем не занял участок спирального рукава, разорванный в одном месте глубоким провалом черноты.
Любой ребенок мог узнать этот фрагмент космоса.
С одной стороны пульсирующей дорогой световых маркеров протянулись отметки освоенных человечеством миров. Ближе к периферии спирального рукава одинокой точкой сияла Солнечная система, с которой и началась более полутора тысяч лет назад история расселения людей по тому пространству, которое теперь принято обозначать термином "Обитаемая Галактика".
Взгляд со стороны, брошенный на картину экспансии Человечества в глубь космоса, впечатлял и одновременно с этим внушал некое чувство подавленности, - только в одном месте маркеры освоенных планет сбегались в тесную группу из нескольких десятков миров, а в остальном пространстве между отдельными освоенными системами лежали десятки, а иногда и сотни световых лет пустоты. Со стороны это выглядело, как горсть сверкающей пыли, брошенной в необъятный простор космоса и прихотливо развеянной по чернильному полотнищу мрака...
Илья Андреевич подождал, пока картинка перестала двигаться, а индикатор на переносном компьютере погас, сигнализируя о полной записи полученных данных. Несколько секунд он смотрел на стабилизированный участок пространства, а затем добавил к существующей схеме еще несколько сигналов.
На краю огромного, протянувшегося на несколько сот световых лет провала, напрочь лишенного звезд, размытым пятном возникла газопылевая туманность; чуть поодаль от нее, ближе к пограничным искоркам реально существующих систем, вспыхнула багряная горошина Сферы Дайсона* [Сфера Дайсона - искусственное сооружение, построенное вокруг звезды и полностью перехватывающее исходящий от нее свет своей внутренней поверхностью], а в самом пространстве угольно-черного провала желтыми маркерами обозначились около двух сотен объектов, причем большинство из них оказались блуждающими и лишь несколько десятков застыли на одном месте, образуя размытые пятна крохотных скоплений.
Илья Андреевич прекрасно представлял смысл, который несла в себе прорисовавшаяся на его глазах схема.
Все, вместе взятое, показывало суммированную картину реальности дня сегодняшнего, в которой человеческие миры соседствовали с четкой ретроспективой гибели трех разумных рас древности, - экспансия людей вторгалась в ту область, где три миллиона лет назад протекала трагедия древнего мира. Вторгалась и иссякала, напоровшись на неодолимую преграду Рукава Пустоты...
Зеленые искры освоенных миров редели, истончались и наконец исчезали вовсе, словно порыв ветра истаял в этом месте, бессильно потонув в угольно-черном провале Рукава...
Программа, при помощи которой воссоздавалась структура реального космоса, продолжала работать, и внезапно на самом краю этого бездонного провала вспыхнула и запульсировала алым еще одна точка. Судя по форме сигнала, это была колония людей, основанная на кислородной планете, но почему она светилась так зло, тревожно?
Надпись подле тревожно мерцающей точки гласила: "Воргейз".
Илья Андреевич машинально нахмурил лоб, отчего над его переносицей пролегли глубокие складки. С чего начать разговор с Шефордом? Как донести до него суть проблемы?
Наверное, нужно начать с истории... - Взгляд Горкалова с трудом оторвался от тревожно пульсирующей точки. - Да, именно с известной нам истории древнего мира, потому что без понимания процессов, происходивших в данном пространстве три миллиона лет назад, невозможно разобраться и в современности...
Илья Андреевич слишком хорошо понимал, что от ясности, сжатости и доступности его пояснений в конечном итоге будет зависеть и реакция Джона, которого он не видел уже более пятнадцати лет, и потому не мог мысленно поручиться перед самим собой, что тот остался прежним: прилежным, исполнительным офицером, приверженцем той же верховной силы, которой поклонялся и сам Горкалов, - ее величества Логики.