Приходится заводить её со стартера — жать на пуск 500 раз, тогда подыхающее устройство соблагоизволит хоть чуток поработать — и ЗИНА стартанет.
По приезду в Пермь первым делом сменю аккумулятор. И в часах тоже — Крым просто ужасно действует на технику.
Было прохладно. Работалось хорошо.
Как-то незаметно оказалось, что на часах 6 вечера. Я вымыл голову, побрился и оделся, все-таки Первомай. На набережной было столпотворение. Приезжие и местные жители, почти не различимые в дождевиках совершали вечерний променаж.
Я ходил, высматривая, что нибудь небольшое — чтоб можно было поставить на рабочий стол в память о поездке. В принципе мне нравятся безделушки из сандалового дерева — они приятно и долго пахнут. Сандал — это такое растение. Научное название Сандалия Крымская Пахучая. Так вот — это единственная сандалия из тех что я нюхал, запах которой показался мне приемлемым.
В первую очередь это говорит о мастерстве парфюмера. Безделушки режут из липы — Сандал дорог, потом подращивают и смазывают искусственным сандаловым маслом. Его кстати можно спокойно купить у соседнего столика — там торгуют ароматными маслами.
Я не выдержал и купил полынь — мне всегда нравился этот запах. Открыв флакончик я ужаснулся — воняло парфюмерной композицией. Я вылил смесь в начинающие пованивать плесенью от постоянной влажности кроссовки — теперь если меня будет искать служебно-розыскная собака — то я ей не позавидую. Воняет премерзко. Особенно левый кроссовок — масло оказалось чересчур жидким, и вылилось в основном в него.
Еще продаться стаканчики с двойными стенками — в них налита специальная жидкость для сохранения раковин (сиречь вода водопроводная) и лежат раковины, пластиковые морские звезды и мелкие Крымские камешки T. Я купил такой подстаканник — на память о Крыме (как не верти — но вода и мелкие камешки в нем однозначно крымские)
Потом мне понравились сомики. Правда, это не сувениры — а еда. Но какая. Принято считать, что вытащенная на сушу рыба засыпает. Черта с два. Стоит только посмотреть на искаженные страданьем морды сомиков — становиться ясно — смерть шла к ним долго и была немилосердной.
Куда до них химерам Нотр дама и адским тварям Иеронима Босха. Сомики по выразительности дадут сто очков вперед всем известным мне образам страдающих грешников. Крымчане, впрочем, остаются равнодушными к мукам рыбок, и не обращая внимание на выражение их лиц, употребляют сомиков с пивом.
Потом я начал рассматривать раковины. Продавец увлеченно вешал лапшу на уши прекрасной украинке о том что он лично выловил раковину Наутилуса возле Карадага. Девушка внимала приоткрыв рот.
На самом деле все крымские ракушки привозят из Одессы. Часть из них так и делают — например, морских звезды и кораллы там отливаться из гипса. В этом легко убедиться, сравнив звёзды у разных продавцов — они будут 5 типовых размеров, и абсолютно одинаковыми.
Ракушки подделать сложнее — и их закупают контейнерами на Сейшельских островах. Так что дети, изучающие фауну Крыма на приморском базарчике, рискуют получить пару, наслушавших бредней торговцев.
Так же на набережной сидели плетельщицы косичек (как у Децила) и татуировщики. Тату тут носят многие — они временные. Но красивые. Я всегда поражался мастерству крымских художников — на моих глазах один из этих виртуозов послюнявил переводную татуировку, налепил на плечо девушки, оторвал бумажную основу и взял деньги. Ни одного лишнего движения — и какой чудесный рисунок из сотен переплетенных линий.
Правда, в этот раз я не видел ничего из ряда вон выходящего. Не было фотографов с крокодильчиками, обезьянками, манекенами в костюмах Никулина Вицина и Моргунова, и Коктебельского Ноу Хау — фотографа с голой девушкой.
Голой, правда, я эту девушку не видел — она сидела возле фотографа в плаще — который она должна была снять как только кто то из прохожих заплатит за фото пятьдесят гривен.
Не было и прошлогодней достопримечательности набережной — старикана с камешками. Старик — то ли немного безумный, то ли донельзя продуманный продавал покрытые лаком камешки с пляжа. По гривне. Не знаю, кому как — но мне он запомнился как символ всего этого базара.
В Сочи — рынок был почти такой же, но отдыхая там я сумел найти хоть что то — реально напоминающего мне о отдыхе — настоящего черноморского краба.
В Коктебеле настоящего не было ничего.
Я прошелся пару раз по набережной, зашел и на дикий пляж — позлорадничать Там действительно разыгралась трагедия — туристы ставил палатки под мелким противным дождиком. Выглядели они не как короли пляжа — а скорее как мокрые нахохлившиеся птицы.
Дымили костры — туристы жгли плавник и водоросли. Клубы белого дыма под дождем — что может быть романтичнее.
На набережной начинался Первомай. Возвращаясь, домой я прошел мимо четырех сикавок — девчушек лет 15. Они курили и одна из них сказала «Мальчик, с первым мая тебя».
Вот как солнце воздухи морская вода оздоровительно действуют — меня уже мальчиком считают. Можно опять пить, работать до поздно и жрать что попало.
Попечатав, я завалился спать. Когда читал — был салют. Первые залпы были вялыми — но последний был настолько громкий, что в окнах зазвенели стекла. Я даже подумал, не дуркует ли это Базиль Шамлаев — но криков боли, обычных спутников выходок этого придурка не было, и я спокойно лег спать.
Ночью я проснулся от ужасных воплей. Я не шучу, вопли действительно были ужасными — собаки рвали кошку прямо под открытым окном. Больше всего меня удивило то, что кошка кричала явно какую-то фразу. Нет — не надо считать меня идиотом — я не понял смысла, но мяуканье было модулированным — каждая часть «фразы» отличалась. При этом кошка проорала фразу дважды. Будь я более жестоким, то наверняка сумел бы записать на фотоаппарат крик. Но я даже не думал об этом — я вскочил как спал — голышом и выскочил на улицу. Собак было пара — и довольно большие. Ну ничего — получили камнями по бокам и сбежали.
Кошка лежала и тяжело дышала. Крови видно не было — собаки только трепали её. Не успел я подойти как она встала и хромая сбежала в подвал.
Оскорбленные в лучших чувствах, собаки, ходили под окнами и искали кошку всю ночь. Или просто материли меня — но лай продолжался с небольшими перерывами до утра.
Я не сразу уснул — а лежал и думал — что это было. Неужели у кошек есть зачатки языка — так как услышанный мной крик явно нес смысл. Был ли это призыв о помощи, предупреждение котенку или проклятие — не знаю. Но в том, что смысл был — я уверен на все сто.
День десятый
(Суббота)
Лошадка… Лошадка… Лошадка… (с) Ёжик
Утром солнце соблагоизволо посетить визитом крымское небо. Как и следовало ожидать — неожиданно. Я вывесил на веревку возле дома отсыревшие вещи, надеясь что у столь дорогих моему сердцу джинсов внезапно не вырастут ноги. На столь кардинальные меры меня подвиг легкий запашок проквашенного белья, которым пропахла вся комната.
Наклонившись, я заглянул в подвал. Кошки, столь напугавшей меня ночью, нигде не было видно. Ну, и славненько. Можно поздравить себя еще с одной спасенной кошкой. Такими темпами, я скоро стану супергероем. Те тоже, перед тем как мир спасти, обычно на кошках тренируются. С деревьев их снимают и т. д. п.
Перед отъездом я отвозил своих кошек в деревню, и был свидетелем проявления их недюжинного ума. Мои родители, довольно жестко регулируют численность домашних кошек, при помощи ведра. Что явно не нравилось их любимице, черно-белой кошке с говорящим именем Мерзость. Ну, а кто будет спрашивать кошку?
Клубок меха, голова размером в кулак, и килограмм живого веса (В случаи Мерзости — 6 килограмм.). Но переиграть моих родителей она сумела. Окотятившись, Мерзость дала деру из дому, бросив котят. Расстроенный папа отправил котят к Посейдону, мама поплакала, и все вернулась на круги своя. Мерзость гуляла где вздумается, ходя сама по себе… Но в день моего приезда, она притащила в дом нечто.