— Спокойно, поручик.
Мне на плечо легла знакомая рука, и я сразу почувствовал себя лучше.
Я даже не понимал, насколько хреново мне было до этого — все мои мысли, чувства, всё моё естество и сознание захватила одна цель: заполучить этот замечательный, просто ВОЛШЕБНЫЙ предмет, просто чудо из чудес.
Как только я его получу, жизнь моя сразу измениться к лучшему — я это видел так же отчётливо, как и серое, в чёрных пламенниках комет, небо над головой.
— КАДЕТ!
Окрик вернул меня с небес на землю, но ненадолго. Внимание вновь захватил амулет.
— Валидик, разведи огонь, пожалуйста, — попросил Гоплит.
Оборотень кивнул и не убирая ружья, принялся собирать какие-то щепки, обломки — я не сразу догадался, что это остатки гробов.
Сложив их в небольшую кучку, он сунул под них скомканную газету — листок передал тот же Гоплит, достав из кармана.
Сначала я обрадовался живому огню. Вокруг было сыро, как у Болотного царя за пазухой, и мысль о костре казалась очень приятной.
В следующий миг вспыхнула догадка, зачем рептилоиду понадобился огонь. Я рванулся к нему что есть сил, распялив рот в немом крике, расширив глаза и задыхаясь от ужаса…
Но было уже поздно.
Гоплит разжал пальцы, гри-гри упал в пламя, моментально вспыхнул, превратился в раскалённый шар и… рассыпался серым пеплом.
Отпустило.
— Я просил вас не подходить, — с вежливым упрёком напомнил Гоплит.
— Он не мог, — Алекс похлопал меня по плечу, но когда я глянул на него, быстро отошел в сторону. — Сашхен ещё на крыше автобуса почуял эту дрянь. Гри-гри для него — как доза для торчка, как течная сука для кобеля…
Я поморщился.
Зачем он так?
А потом случайно увидел своё отражение в луже…
Мать моя женщина! А ведь в автобусе ребёнок.
— Я тоже это почувствовал, — оказывается, за моей спиной стоял чудо-отрок. Натянув капюшон кенгурушки почти до подбородка, в ранних сумерках он напоминал монаха-капуцина с старинной литографии. — Там, в городе. Кто-то бросил перед автобусом такую же штуку. Поэтому они, грешные, и полезли. Мы просто не заметили, как что-то упало — его могли швырнуть из любого окна…
— Любопытно, — Алекс пошевелил носком ботинка пепел быстро остывающего костерка. — Это сделали специально для нас, зная, так сказать, особенность моего напарника. Или же кто-то просто развлекался?
— Учитывая обстоятельства, скорее, первое, — откликнулся Гоплит. — Не хотелось бы каркать, но это — ещё даже не цветочки.
После уничтожения гри-гри мне сделалось гораздо легче.
Но сейчас, потоптавшись немного в стылой грязи, под муторным ледяным дождиком, я вдруг понял, что облегчение это было временным.
И когда я, для лучшего обзора, сделал несколько шагов в сторону и оглядел кладбище…
Я ощущал их, как тоненький свист. Я слышал их, как чёрные столбы света. Я видел их, как плотные скопления чужеродной силы, которую поместили сюда специально для меня.
Я должен их собрать — все, до единого. И тогда, наверное, смогу обрести покой…
— Дыши, Сашхен, — Алекс, взяв меня за плечи, отвернул от кладбища и заставил посмотреть себе в глаза. — Дыши, мерзавец.
Это меня отрезвило.
Я понял, что щелкаю челюстями в каких-то сантиметрах от его горла, ещё миг — и будет уже поздно, я вопьюсь в шею Алекса и тогда меня уже будет не оттащить.
Медленно, словно принадлежит чужому, моя рука поползла за пазуху. Нащупала там серебряную ладанку на освященном гайтане, вытащила её на свет Божий и вставила мне в зубы.
Слёзы хлынули сразу, смывая грязь, очищая душу от настойчивого зова гри-гри.
Закусив ладанку, чувствуя нестерпимое жжение в губах, на языке, в глотке, я втягивал носом ставший вдруг горячим воздух и смотрел, не отрываясь, в глаза Алекса.
— Уходи отсюда, кадет, — он толкнул меня. Сильно. — Пока эта дрянь здесь, мы не сможем тебя защитить. Беги в город, подожди нас где-нибудь там.
— Но… Как же вы…
Губы онемели. Язык едва ворочался, отравленный серебром мозг не хотел функционировать.
— Ваш наставник прав, Сашхен, — рядом с шефом возник Гоплит. — Вы должны нам помочь — тем, что отойдёте на безопасное расстояние и не будете мешать. А мы постараемся как можно быстрее собрать все амулеты и сжечь их, — чуть повернувшись, он обвёл взглядом разрытые могилы — буквально над КАЖДОЙ пламенел чёрный огонь гри-гри.