Стол в качестве баррикады — курам на смех, его прошьёт даже мелкашка.
Я со своим стулом — аналогично.
Ну брошу я его в голову Ахмеду, а тот в ответ пустит очередь из калаша…
— Сашхен, ты что, совсем сдурел?
Машу я не видел. Но раз злится — значит, обошлось без травм.
— Сиди, где сидишь, — рявкнул я. — Не высовывайся.
Рамзес встал рядом, толкнув меня в бедро, опустил тяжелую голову и зарычал.
Ахмед вышел вперёд.
Снял с плеча автомат, показал его, держа в вытянутой руке, а затем осторожно опустил на стол. И убрал руку.
Я моргнул.
Рамзес шумно фыркнул, переступив с лапы на лапу. Видать, тоже удивился.
Может, он меня не узнал? Может, я перепутал, и это вовсе не Седьмой Ахмед?..
— Ну здравствуй, Стрелец.
Узнал. А ещё откуда-то ему известно моё армейское прозвище, которым пользовались только ребята нашей группы…
— Здравствуй, Седьмой Ахмед.
Эти простые, своеобычные слова разрядили обстановку. Они как бы давали понять: вот прямо сейчас, сию минуту, убивать никто не хочет.
А значит, можно и поговорить.
Опустив бесполезный стул, я перевернул стол и поставил его на место. Пластиковая столешница успела треснуть.
— Выходить уже можно? — из-за прилавка высунула голову Маша.
Красная куртка спереди потемнела — когда я швырнул её, поднос упал сверху, заливая девочку чаем и сметаной…
— Я тебе помогу, — неожиданно сказала девушка с красивой кожей. Бросив взгляд на Ахмеда, она проскользнула между мной и Рамзесом к прилавку и склонилась над Машей.
Очень смелый поступок.
Пройти в каких-то десяти сантиметрах от крупного пса и его внушающих инстинктивный ужас зубов…
Пацан молча и независимо устроился у самой двери, пододвинув к ней стул и положив автомат на колени.
Своими действиями он как-бы давал понять: автомат не для вас, ребята. Он для тех, кто снаружи.
Ахмед медленно, держа на виду руки, подошел к моему столу.
— Поговорим? — спросил он хрипло.
— Давай.
Я вдруг почувствовал дикую усталость.
Не физическую. Просто мозг словно защемили громадной прищепкой.
Нервное напряжение. Отвык всё время находиться «на щелчке».
Неожиданное появление старого врага включило спящие рефлексы, выбросило организм на другой уровень готовности. И когда это напряжение не нашло выхода — я начал сдуваться.
Сзади, за спиной, тихо звякала посуда, негромко переговаривались женские голоса, потом вновь зашумел чайник…
Ногой пододвинув стул, я опустился на него и положил руки на стол.
Ахмед поступил также.
Его калаш, воронёный, отливающий свежей смазкой, лежал на соседнем столике — рукой не дотянуться. Но если сделать рывок…
Словно читая мои мысли, Рамзес грузно переместился на полметра левее.
Ну вот. Теперь до автомата не дотянуться, если не хочешь оказаться без руки…
— Я хочу, чтобы ты мне доверял, Стрелец, — проговорил Ахмед.
Я невольно улыбнулся.
Самый хитроумный террорист современности.
Человек, на которого охотились Моссад, ГРУ, другие разведки различных мировых держав — каждая из них искренне убеждена в том, что ей удалось отправить его на тот свет.
— Тогда скажи, почему тебя зовут Седьмой Ахмед?
Он тоже улыбнулся. А потом сказал, прищурив глаза и раздувая крылья хищного носа:
— Спроси меня об этом семь раз.
Я кивнул. Что ж, каков вопрос, таков и ответ.
— И что ты делаешь здесь, в Любани?
— Пытаюсь выжить, — он слегка пожал плечами.
Ахмед изменился.
Я помнил его сухощавым, с горящим взором, с носом, делящим мир на две части — на тот свет, и на этот.
Голову он тогда брил, оставляя бороду по законам шариата.
Теперь всё было наоборот: чёрные, чуть волнистые волосы зачёсаны назад, в них мелькают седые нити, но не портят, а придают особого шарма.
Лицо чистое, ни бороды, ни усов… Какое-то даже интеллигентное, с налётом хорошего образования.
Щеки уже не такие впалые, как раньше, под толстым вязаным свитером угадывается небольшой животик.
— Ты залёг на дно, — сказал я, снова и снова исследуя его внешность взглядом — настойчиво, даже, я бы сказал, невоспитанно. — После нашей встречи в том клубе, ты решил уехать из Питера, осел в Любани — хороший выбор, я бы ни за что не стал здесь искать. Встретил женщину, — глазами я указал себе за спину, за прилавок. — И уже успокоился, остепенился… Но тут случилось… — я чуть пошевелил пальцами, не отрывая ладони от стола. — Вот это.