Тарас никогда об этом не говорил.
Я спрашивал, но он свёл всё к шутке: пожуёшь, мол, увидишь.
К этому я готов не был.
Потеря лица — вот чего я хотел избежать любой ценой. Удара по самолюбию…
Одно дело, в чрезвычайных обстоятельствах, взять кровь у Алекса, своего наставника, который — и это главное — уже состоял в «отношениях» со стригоем, и потому прекрасно всё понимает.
Другое дело — пасть так низко, что удовольствоваться подачкой, брошенной «с барского плеча», человеком, которого я бесконечно уважаю и ценю.
Это унизило бы нас обоих.
— Знаете, я всё-таки попробую пробить нам проход, — сказал Владимир, застёгивая крупными пальцами крохотную пуговку на манжете. — А чего? Прошло часов десять, порода уже улеглась. Что могло осыпаться — давно осыпалось. А я долбану тихонечко так, вы ничего и не почувствуете…
Я вспомнил чудовищные дыры в стенах его собственного клуба.
Тихонечко. Ага, как же…
— Давайте, — сказал я.
— И правда, Володенька, — встрепенулся шеф. — Попробуй.
Десять часов назад это не прокатило. Но сейчас, насидевшись и заскучав, Алекс и сам был за любой кипеш — кроме голодовки, конечно.
Походив вдоль нашей крипты и наскоро простукав камни костяшками пальцев, Владимир поудобней перехватил молот.
Огляделся, проверяя, хватит ли замаха, и…
— Стойте!
Всё это время я сидел, прижавшись спиной к «стенке». Ничего, кроме проникающего сквозь толстую кожу куртки холода я не чувствовал.
Но сейчас…
— Оставь сомненья, всяк, сюда входящий, — отмахнулся Алекс. — Раньше сядем, раньше выйдем, поручик.
— Нет, правда, шеф, Владимир… подождите. Я чувствую вибрацию.
— Ну надо же, — в голосе Алекса мне послышалось какое-то разочарование. — Нас всё-таки откопали.
— Или к нам идёт Затаившийся Страх, — задумчиво сказал Владимир.
Глава 13
Секунд десять господа дознаватели смотрели друг на друга, не отрываясь.
Я почувствовал себя лишним.
— В крайнем случае, мы можем отдать этому Страху меня, — сказал я, чтобы разрушить их тет-а-тет.
— Глупостей не говори, — Алекс встрепенулся. — Затаившемуся Страху совершенно без разницы, кого жрать.
— Да, но я ведь и так уже мёртв.
— Слушай, ну что ты заладил: мёртв, мёртв… Всю печень выстриг, — Алекс резко повернулся и уставился на меня — в темноте белки светились молочным блеском. — Ну да! Я виноват. Не доглядел, не уберёг… Но это НЕ ЗНАЧИТ, что мне всё время надо об этом напоминать! СТЫД я чувствую и так, спасибо большое.
С минуту я только задыхался и моргал, не в силах ничего произнести.
Господи. Какой же я идиот. Толстокожий идиот.
Всё время, что мы вместе, Алекс корит себя за то, что со мной сделал Лавей.
Нет, не так. В том, что со мной случилось, Алекс винит СЕБЯ. И я ему всё время об этом напоминаю.
— Шеф, у меня и в мыслях не было… Вы не думайте, шеф. Меня всё устраивает, нет, честно.
— Ой, всё. Заткнись уже.
Повисла гнетущая тишина.
Я мучительно вспоминал все моменты, когда я вслух страдал от своей стригойской участи…
Господи.
Я бы себя давно убил.
Просто… Он ведь вёл себя, как ни в чём ни бывало! Ну типа: жизнь подбросила лимонов — будем делать лимонад.
И я ведь ни сном, ни духом, что всё это время шеф дерёт себя когтем по сердцу.
Каждый раз, как он меня видит и слышит мои словоблудия — испытывает чувство вины.
Сверху посыпалась пыль, затем мы услышали звуки ударов металла о камень.
Кто-то наверху копает. Лопатами…
— Ну, значит, кот жив, — Алекс поднялся и деятельно потёр руки.
Мы с Владимиром переглянулись, но потом оба, одновременно, кивнули и расплылись в улыбке.
Понимать шефа — та ещё работёнка. Но мы овладели ею в совершенстве…
Сейчас объясню ход мысли Алекса.
Кот — это кот Шредингера. В данном случае — мы.
Всё то время, что мы ссорились, Алекс напряженно ждал: придёт за нами Затаившийся Страх, или это всё же спасатели.
Спасатели успели первыми.
Кот жив.
Какое-то время понадобилось на то, чтобы нас откопать.
Пыль сыпалась всё чаще, вместе с ней летели песок, мелкие камни…
— Шеф, можно вопрос? — Алекс глянул так, чтобы я сразу понял: о мертвецах темы лучше не поднимать. — Вот мы завалили туннель с этим Страхом, — тот кивнул. — Но ведь он, по вашим же словам, приходит откуда-то из-под земли, — ещё один кивок. — Что мешает ему пройти через наш завал?