— А это нас арестовывать приехали, мон шер ами, — улыбнулся Алекс и спрыгнул со ступеньки на землю. — Не судьба, значит, — и он грустно погладил воронёный бок Ауруса. — Не стоит на них обижаться, — пояснил он. — Когда люди испуганы, они всегда ищут виновного. Меня печалит лишь то, что Шаман, обосновавшись на новом месте, начнёт всё ту же отчаянную игру…
— Глупости, — отбросив изящным щелчком окурок, Настасья поднялась со стула. — Делай, что должно, Сашук. Я их задержу.
Алекс впился в лицо ведьмы горящим исступлённым взором.
— Уверена?
— Да, — я не верил своим глазам. Но Настасья молодела на глазах. Морщины куда-то делись, плечи расправились, а на чёрном кашемире пальто не осталось и следа грязи. — Да, уверена. Будет весело, — ведьма потёрла одну ладонь о другую и направила их на наш автобус. — Газуйте.
Алекс не заставил себя упрашивать.
— Ходу, поручик! — бросил он мне и повернувшись, взлетел по трём высоким ступенькам, аки супермодель на подиум. — Все по местам! — гаркнул он на отца Прохора — к этому времени остальные путешественники столпились в проходе, не понимая, что происходит.
Аурус медленно и величественно, словно океанский лайнер мимо рыбачьих шаланд, проплыл вдоль полицейского кортежа, возглавляемого архаровцами Котова, чуть переваливаясь на мягких рессорах, перепрыгнул лежачий полицейский и прибавив газу, рванул вдоль по Питерской — как пелось в одной некогда популярной песне…
Глава 3
Едем.
Назад убегают улицы, фонари, аптеки; автомобили расступаются перед нами, как маленькие Моськи перед экзотическим, для наших широт, слоном, светофоры обеспечивают «зелёную улицу» и кажется, что такая красота будет длиться вечно.
Валид азартно крутит баранку, борода его воинственно торчит вперёд, взгляд сосредоточен и цепок, как альпинистские «кошки».
Розочка была его невестой. Они собирались пожениться, как только обустроятся на новом месте.
Узнав, что я был последним, кто видел девушку, Валид подошел и вежливо попросил рассказать о её последних минутах.
Я, как мог объективно, исполнил просьбу.
С тех пор мы не разговаривали.
Могло показаться, что оборотень не испытывает особых терзаний. Но я знал: это не так.
Настанет время, и он даст волю чувствам.
Куда больше в этом плане меня беспокоила Маша.
Как и планировалось, Алекс рассказал ей о смерти Мишки. Мы ожидали всего, чего угодно: слёз, истерики, клятвенных обещаний больше никогда не ходить в школу, и вообще не вылезать из-под кровати…
Ничего этого не было.
Она лишь кивнула — так, словно шеф сообщил неприятную, но не более того, новость — например, что теперь, с этой минуты, вместо шоколада будет только карамель.
И если скудость чувств у взрослого вызывала лишь уважение: — хорошо держится, понимает, что впереди ждёт работа и не хочет расслабляться…
То у ребёнка такая сдержанность пугала до колик.
Что происходит в её детской меднокудрой головке? Почему она ведёт себя именно так?..
«Так» — это как обычно.
Даже Аврора Францевна признала, что в поведении девочки не наметилось совершенно никаких перемен.
Салон автобуса походил на нутро комфортабельной яхты: сплошь дерево, латунь и встроенные шкафчики. Не знал, что Аурус выпускает роскошные дома на колёсах, но старый ящер сказал, что это был спецзаказ. По его личной просьбе…
На мягких, как облака, диванах расположились рептилоид и святой отец. Гоплит остался предан своей газете, чудо-отрок играл в «Тетрис» на архаичной карманной приставке.
Алекс, устроившись в «кресле штурмана», листал страницы потрёпанной тетради, которую сначала я принял за путеводитель, или сборник карт.
Но зачем путеводитель коренному питерцу, который знает город и его окрестности лучше, чем линии собственной ладони?
Устав смотреть на Валида — я немного ревновал, ведь именно ЕМУ доверили вести наш транспорт, — решил пройти в хвост и проверить, нет ли слежки.
Слишком свежи были в памяти и «охотники за привидениями», и дрон, неустанно преследующий меня по улицам, да и простые авто — кто мешает Котову пустить по наши души парочку своих архаровцев с автоматами?
Думать о бравом майоре в таком ключе было дико и неправильно. Но как я уже упоминал, Котов — профессионал. Он искренне верит, что выполняет свой долг, а от выполнения долга его может освободить разве что, прямое попадание атомной боеголовки.