Гоплит замялся. Но потом всё же ответил:
— Он за городом. У друзей. Я туда уже позвонил, просил передать, что с тобой всё в порядке. Может быть, поедем завтра?
Маша милостиво кивнула.
Сегодня вечером начинается фестиваль. Уже сейчас видны приготовления: улицы по-праздничному умыты и наряжены, всюду мелькают флаги, транспаранты, воздушные шары…
А потом я присмотрелся к прохожим.
Нет, ЛЮДИ среди них попадались. И в то же время, настолько плотной концентрации сверхъестественных я не видел нигде и никогда.
Стоп. Алекс собирался что-то мне рассказать…
Я требовательно посмотрел на шефа, потом кивнул за окно. Тот сразу всё понял.
— Ты только не злись, мон шер.
Начало мне не понравилось.
— Сегодня вечером начнётся вовсе не фестиваль, — вместо Алекса ответил Гоплит. Наверное, потерял терпение.
— Референдум по поводу выборов нового Совета, — выдохнул шеф.
У меня зашумело в голове.
— Что? Вы собрали в Сочи всё сверхъестественное сообщество?
— Практически, — кивнул Гоплит. — Прибыло более шестидесяти тысяч существ. Мы решили не повторять прошлых ошибок.
— Многоуважаемый Гоплит хочет сказать…
— Но Шаман! — перебил я Алекса. — Вы же это знали, шеф! Он здесь для того, чтобы УБИВАТЬ. Как вы могли допустить такое?
— Не только смог. Но и выступил главным инициатором, — вставил Гоплит, и я заткнулся.
В голове выстраивались костяшки домино, одна за другой. Выстраивались — и падали. Как лавина.
Я не мог пошевелиться: с одной стороны ко мне прижималась Мириам — я чувствовал её бедро сквозь свои джинсы и её тонкое прозрачное платье. Её волосы, рассыпавшись по плечам, издавали изумительный аромат, и иногда, когда ветер задувал в окно, щекотали мне щеку.
С другой стороны сидела Маша — между мной и Алексом. Задний диван мерседеса, хотя и просторный, для четверых был всё-таки тесноват.
Они планировали это с самого начала, — догадался я. — Когда погиб Великий Князь, старый ящер прибыл в Петербург именно за этим — чтобы договориться с Алексом. Не знаю, почему он не пришел прямо к нам — вероятно, были свои причины. Хотя бы то, что у Шамана в заложниках оказались его близкие.
Они договорились действовать сообща.
Созвать вече. Создать новый Совет.
И на этот раз не доверять судьбу сообщества шестерым «избранным».
Всё верно, мон шер ами, — я вскинул взгляд на Алекса, тот примиряюще улыбнулся.
— Ни для кого не секрет, что старый Совет был не самым совершенным органом управления, — добавил он вслух. — Князь делал, что мог, но сама система, за триста лет управления, слишком устарела.
— Разумеется, такой вопрос нельзя было решить в кулуарах. Власть…
— Власть чаще переходит из рук в руки, чем из головы в голову, — как бы себе под нос пробормотал Алекс, но Гоплит всё равно кивнул.
— Мы решили, что в голосовании должно принять участие как можно больше существ — независимо от того, кем они являются, — сказал он.
Я кивнул. Это я могу понять. В Москве, например, власть захватили вервольфы. Их не в чем винить: жесткий контроль территории у волков в крови. Но другим существам под управлением хищников живётся несладко.
— Вы хотите убить двух зайцев, — сказал я. — Провести референдум, а заодно приманить Шамана. Вы…
— Дядя Саша, — громко позвала Маша. — Вы не должны убивать Лойзу.
— Кого? — спросили мы трое, почти хором.
Мириам участия в беседе не принимала. Отвернувшись от нас, она безучастно смотрела в окно — сквозь её кудри я видел край розового, просвечивающего уха.
— Шамана зовут Лойза Харусек, — тихо сказала Маша. — Он вырос в Праге, его родителей загрызли вервольфы.
И вдруг я почувствовал напряженный, почти осязаемый взгляд. Валид в зеркало заднего вида внимательно изучал лицо Маши…
— Звезда моя, кто тебе всё это рассказал? — спросил Алекс тоном человека, не верящего ни единому детскому слову.
Он слишком давно был ребёнком, — подумал я. — Шеф просто не помнит, как это больно: когда тебе не верят, просто потому что ты маленький.
— Мне рассказала тётя Аня! — ожесточённо заявила девочка. — Да-да-да, она мне всё рассказала про Лойзичека, и как он рос в счастливой семье, и как его родителей УБИЛИ, когда ему было всего три года, и как он оказался на улице, и как его нашел там Аарон Вассертрум…
— АРОН ВАССЕРТРУМ? — все вздрогнули.
Кричал Гоплит. Обычно уравновешенный, спокойный, как сытый крокодил, сейчас он вышел из себя. Лицо ящера покрылось коричневыми пятнами, руки дрожали, на горле билась нервная жилка.