То, что мои люди, которые и так безоговорочно следовали за мной, стали верить в меня еще больше, конечно, радовало. Но то, что Кей умолчала о помешательстве Сахарова, ставило меня в весьма уязвимое положение. Его папаша может смело послать меня к черту, если вместо сына ему вернется умалишенный. Ранг своего Дара Сахаров себе вернуть еще может, а вот психическое здоровье без определенной помощи — вряд ли.
— Кей, — приказным тоном проговорил я в воздух, выталкивая вместе с тем хвостатую из своей души. — С настоящего времени ты являешься личным психологом для нашего друга, — кивком головы указал на Сахарова. — К моменту его передачи Сахаровым, он должен мало отличаться от того, кем был раньше.
— Саша…
— Сейчас не до шуток, Кей, — прервал язвительность демоницы, с которой она проговорила мое имя. — В отличие от остальных пленников, Сахаров будет общаться со своей семьей, и ему нужна легенда, неотличимая от реальности. Байка должна быть такой, чтобы он сам в нее верил до конца своей жизни. И того факта, что я могу манипулировать душами не совсем живых людей, в легенде быть не должно. Я понятно выражаюсь?
— Сделаю все в лучшем виде, — уловив тот факт, что я в самом деле шутить не настроен, серьезно пообещала хвостатая. Когда было нужно, она могла превращаться в адекватную кицунэ.
«Ой, да иди ты…» — прочитав ход моих мыслей, обиженно бросила демоница, хотя душой я чувствовал, что она рада проявленному мной к ней доверию. Никто, кроме нее не сможет решить этот вопрос, и Кей в самом деле сделает все в самом лучшем виде.
— Рассчитываю на тебя, — сказал я хвостатой и покинул помещение, понимая, что с сыном Сахарова вести беседу смысла нет от слова «совсем».
Когда вышел в коридор подвала, я сразу же направился в практически противоположную его часть. Именно там были заключены остальные пленники, которых сюда перевели из замка, расположенного в моем личном Рифте. И было их ни много ни мало три десятка.
Разместить пленников мои люди решили в одном большом помещении, что делало их заключение более комфортным. Они всегда были друг у друга на виду, и каждый из них мог видеть, что с его товарищем ничего злого не делают. К тому же сами условия были более чем приемлемыми. Я и мои люди не уподобляемся тому, как поступали с моими гвардейцами Сахаров и Курчатов.
Разумеется, все зависит от совершенных пленниками поступков. Те, кто ставит выше всего страдания другого человека, во-первых, вряд ли попадет ко мне в плен, погибнув намного раньше, а во-вторых, таких я могу без особых проблем отслеживать.
Как обладатель прекрасного Дара, предоставляющего возможность видеть человеческие души, я могу с легкостью различать, кем является находящийся передо мной человек, по наличию кроваво-красных сгустков. К счастью, ни у кого на территории моего поместья этой дряни в помине не было, включая пленников. Даже из души Сахарова после того, как тот сошел с ума, кроваво-красные сгустки исчезли.
Тем не менее пленники все еще были гвардейцами моих врагов. Того, что между нашими Родами, можно сказать, уже заключен мир, они не знают. Следовательно, могут предпринимать какие-никакие действия, ведущие к побегу или саботажу. Поэтому рядом с помещением, служившим общей камерой, всегда дежурил небольшой отряд из моих гвардейцев, способных не только доложить о беспорядках, но и усмирить самых ретивых нарушителей спокойствия.
И настоящий момент не стал исключением. Бойцы, стоило им меня заметить, вытянулись по струнке, а когда я подошел ближе, то козырнули и кратко доложили, что никаких происшествий за время их дежурства обнаружено не было. Чувствуется влияние Зубинина. Бывший военный как-никак.
Поблагодарив бойцов за службу, я смело вошел внутрь помещения, в котором были заключены гвардейцы союзных Родов.
Мое появление вызвало странную реакцию: практически все находящиеся внутри люди сомкнули свои взгляды на одном человеке. И этим человеком был ни я, а мужчина лет тридцати, медленно спускающийся с верхней койки двухъярусной кровати, затрофеенной еще в одном из филиалов банды Черепа.
— Решил показаться-таки, граф?
Мужчина подошел ко мне ближе, а остальные пленники встали полукольцом за его спиной, выражая подобным образом свою поддержку. Я же смог оглядеть его более пристально: голова покрыта ежиком коротких волос; лицо пересекает малоприятного вида шрам, который слегка прячется за недельной щетиной; фигура крепкая, как и положено человеку, постоянно держащему оружие в своих руках; взгляд цепкий, но при этом осторожный. В общем и целом, мужчина производил впечатление уверенного в себе и своих силах человека.