— Нет! — прокричал парень, увидев, как тело девушки сломанной куклой отлетело куда-то за кольцо из тварей, словно брошенный камень. — «Покров! У нее был активирован покров! Значит, что она не погибла», — успокаивал сам себя парень.
Заметив, что Адская Гончая с интересом смотрела в ту сторону, куда была отброшена Татьяна, Николай ещё раз попробовал воспользоваться своим Даром, чтобы убить тварь одним ударом. Однако Гончая вновь отмахнулась от техники парня, словно от назойливой мухи. Все, чего добился Мойский, так это того, чтобы тварь вновь вспомнила о его существовании.
Адская Гончая раскрыла свою пасть, собираясь наполнить окружающее пространство своим огненным дыханием. Для Мойского такое развитие событий означало лишь одно — смерть.
«Придется использовать то, чего я так долго избегал», — подумал парень, расставляя свои руки в стороны.
К парню медленно потянулись потоки крови от лежавших неподалеку мертвых Стражей, которые, как и он с Татьяной, остались в тылу, однако не смогли ничего противопоставить таким противникам, как Огненные Гончие. Николай со страхом отметил, что оттуда, куда улетело тело принцессы, также устремился тоненький ручеек крови. Однако предаваться сожалению и страху у Николая не было никакого права, ведь счет идёт на секунды. Либо он убьет тварь и отправится на помощь Татьяне, либо тварь уничтожит его, оставив лишь только пепел как от него самого, так и от шансов на спасение Романовой.
Когда из пасти Адской Гончей сорвался первый огонек, Николай уже закончил свои приготовления и над шеей монстра нависал огромный кровавый меч, состоявший из кристальной крови.
— Дамоклов Меч! — хмыкнул парень, видя, что самому спастись ему уже в любом случае не удастся. Он истратил всю доступную кровь, а также свою энергию, чтобы использовать эту технику.
Не замечая, как огромный кровавый меч падает на шею Адской Гончей, придавливая ее к земле, парень безучастно смотрел на приближающееся к нему адское пламя, выпущенное монстром за несколько мгновений раньше, чем Николай закончил свою технику. Парень прикрыл свои глаза, будучи готовым встретить свою смерть.
Но прошла секунда, вторая, ничего не происходило. Никаких вспышек боли или разрывов волдырей на коже, появившихся ввиду нестерпимого жара от огня Адской Гончей. Ничего из этого не было.
Николай медленно открыл глаза, чтобы увидеть перед собой кромешную тьму.
— Я умер? — спросил слух парень.
Внезапно прямо из темноты показалась человеческая рука, которую было сложно увидеть из-за того, что она была в перчатке. Кто-то схватил парня за одежду и потащил на себя, вырывая из темницы.
— Живой? — Николай услышал знакомый голос, но не нашел в себе сил, чтобы сразу ответить. — Алло, Коля? — Новиков, а это был именно он, взмахнул своей ладонью перед лицом графа.
— Да… Да-да, живой. Живой… — граф осмотрелся и с ужасом отметил, что Адская Гончая мертва. Теперь она лежит залитая кровью от развеянной техники Николая, а также пронизанная во множественных местах каменными пиками. А все окружающие его и Татьяну твари также не подают признаков жизни. — «Точно! Татьяна!», — подумал парень и попытался резко вскочить на ноги, но сделать этого не удалось, так как его придерживал Александр, стоявший неподалеку. — Саша! Там Таня! Она… Ее…
— Успокойся, Мойский! — хлопнул его по щеке Новиков. — Скажи спокойно.
— Она должна быть неподалеку, ее отнесло первым ударом Гончей! — чуть ли не срывая голос, прокричал парень.
— Быть не может, я же не чувствую ее…
— Саша! — послышался голос Анны. Мойский, прежде чем отключиться, отметил, что доносился он с той стороны, куда Адская Гончая откинула принцессу.
Будучи задумавшимся от слов Мойского, я не сразу пришел в себя от окрика Анны. К счастью, девушка повторила его еще раз, что вывело меня из задумчивости. Я устремился к своей подруге, которая стояла возле одиноко стоявшего дерева, устремив свой взгляд вверх.
Подойдя ближе, я понял, отчего я не чувствовал душу Татьяны, а также почему же Анна стояла с бледным, наполненным ужаса, лицом, глядя вверх.
На обломанной какой-то режущей техникой ветви висело тело Романовой, с пробитой насквозь грудью. Девушка не двигалась, что наводило меня на крайне мрачные мысли.
«Кей, сними ее оттуда живо! Мне плевать, как ты это сделаешь! Хоть сальто заднее крути или вместе с этой сраной веткой снимай. Но ты должна достать ее оттуда.»
«Поняла я, поняла.»
Возможно, я был не прав в том, что в мыслях кричал на свою хвостатую подругу. Но подсознательно, мне кажется, я винил ее в том, что она не обнаружила наших с Анной товарищей раньше, чем это следовало бы сделать. Тогда бы я успел, а теперь дорогой для моих друзей человек висит на дереве с пробитой грудью.