Я облизнула губы.
– Ты хочешь сказать, что мы направляемся прямо в ловушку?
Ястреб мрачно кивнул.
Тем временем капсула остановилась, дверь открылась. Ястреб нажал на кнопку телефона, сунул его в карман, и мы вышли. Подрывник, вероятно, уже следил за нами, слушал каждое слово. Я не смогла удержаться и оглядела платформу, выискивая шпионские глаза, хотя как я могла заметить столь крохотные устройства.
– Нам надо пройти через эту дверь и повернуть налево, – сказал Ястреб.
Он стремительно зашагал вперёд, я побежала следом. Мы свернули налево, и я увидела тяжелые двойные двери с табличкой “Мужское общежитие 87166”. Двери были недавно выкрашены в стандартный жёлтый цвет, как во всех общежитиях, что пробудило мрачные воспоминания о моём детстве. Каждый раз, возвращаясь из школы, я содрогалась, гадая, что меня ждёт.
И сейчас мне было страшно. Возможно, впереди подрывник или, по крайней мере, его управляемый дроид. Следуя за Ястребом, я чувствовала тянущий тошнотворный страх. Наверное, даже войдя в Игру, я вечно буду опасаться жёлтых двойных дверей.
Ястреб зашёл внутрь. Я нервно огляделась в поисках дроида, но длинная комната оказалась пустой: только знакомые ряды двухъярусных кроватей и шкафчиков, по пятьдесят вдоль каждой стены. Всего сто. Те, что ближе к дверям, займут хулиганы, и тебе придётся миновать их всякий раз на входе и выходе.
Я встряхнула головой, убеждая себя, что это другое общежитие. Я не жила здесь. На самом деле, здесь ещё никто не жил. Это общежитие предстояло открыть, назначить взрослого супервайзера, который должен внимательно следить за безопасностью и дружелюбностью – или лениво бездельничать, пока устанавливается режим террора.
Ястреб не мог глаз оторвать от кроватей, но когда он открыл рот, я скорчила свирепую рожу. Здесь повсюду могут быть шпионские глаза и уши подрывника, любое неосторожное слово выдаст, что Ястреб никогда раньше не видел общежитий.
Он правильно меня понял, чуть помялся и заговорил:
– Тут пока никого нет. Я…
Послышалось громкое жужжание, из динамиков на потолке раздалось записанное объявление: “Внимание, дети, супервайзер вашего общежития собирается обратиться к вам из Игры”.
Те же слова, произнесённые тем же механическим женским голосом из моего детства. Я инстинктивно дёрнулась к ближайшей кровати и повернулась к торцевой стене с правильным уважительным выражением лица. Руки по бокам, спина выпрямлена, голова чуть наклонена вперёд. Ястреб удивлённо покосился на меня, но сообразил и выпрямился рядом с другой кроватью, скопировав мою позу.
Я думала, что на торцевой стене появится лицо, даже несколько иррационально ожидала увидеть своего детского супервайзера-кентавра, но стена просто почернела. Абонент перекрыл видео со своей стороны. То есть террорист мог нас видеть, а мы его – нет.
– Зачем мне помогать вам?
Мужской голос, доносившийся от стены, усиливался динамиками. Идеально нейтральный, ровный тон означал, что для маскировки настоящего голоса использовалась специальная компьютерная обработка, но я почему-то решила: хозяин голоса – мужчина.
– Потому что в ответ мы будем служить вам, – ответил Ястреб.
Долгое молчание.
– Мне служит Томас.
Ястреб ухмыльнулся.
– Томас слаб. Он даже не понял, что устанавливает бомбы. А теперь докумекал и трясётся от страха.
– А ты бы не трясся?
– Я был бы в восторге. – Улыбка Ястреба стала шире. – Представьте, как все эти люди проснулись в своих камерах заморозки. Как они, должно быть, кричали от ужаса. Как бились, чтобы выбраться. Как некоторые из них умерли от страха.
Долгая тишина.
– Я хочу служить вам, – повторил Ястреб.
Ответа не последовало. Неужели террорист ушёл, и мы потеряли единственную связь с ним?
– Окажите мне честь, позвольте служить вам, – настаивал Ястреб.
И голос наконец заговорил.
– А девушка?
Ястреб обернулся, его лицо и глаза были холодны, как лёд.
– Девушка делает, что я прикажу делать. Девушка думает, что я прикажу думать. Так, Эмма?
Я понимала, что он просто играет убийцу, но вышло так убедительно, что мой голос задрожал:
– Ага, Майкл.
Ястреб пересёк комнату и схватил меня за волосы.
– Ты делаешь то, что я прикажу делать. Повтори, Эмма!