Фотографии, очевидно, были сделаны на мобильный телефон, и в этой части участка нет света, так что почти все они затемнены. Нет ничего, что могло бы идентифицировать автомобиль, который я вижу, потому что Ронан загораживает номера. Фотографии, очевидно, были изменены настолько, насколько возможно, чтобы попытаться идентифицировать предмет, но это не принесло толку.
Если бы я не знала этого раньше, эти фотографии только подтверждили, каким идиотом был Донни. Он думал, что это будет его Главным козырем. Но очевидно, что, если они держат меня здесь, я нужна им для того, чтобы подтвердить его историю. И без его присутствия здесь, у меня должны закрасться сомнения в том, что у них есть еще что-нибудь существенное.
— Прежде чем вы станете что-то говорить, — прерывает мои мысли агент Рид, — я думаю, вы знаете, Саша, уместно предупредить вас о том, в чем вас могут обвинить, если вы не будете сотрудничать. Кроме того, вы можете начать новую жизнь. Перейдя в нашу программу защиты свидетелей. Новое имя, новый город. Возможность создать собственную жизнь с нуля. Я знаю, что последние несколько лет были для вас трудными. Поддержать вашу мать на последних стадиях ее рака было нелегко. А потом каждый вечер собираться на работу в «Слейнт», зная, что вы никогда не сможете уйти. Вы не можете утверждать, что не думали о такой возможности. И я предоставлю вам такую возможность.
Я делаю медленный вдох, переводя взгляд на нее. За последние три года мне удалось обмануть всех, кто когда-либо спрашивал о Блейне. Это очередной гребаный кошмар, который просто так не исчезнет. А эта агент думает, что я просто тупая стриптизерша, которая не знает, что делает. Она думает, что может обмануть меня своим сладкими речами. Ее обещаниями новой жизни. Мне лучше знать. Я знаю, что ее ложь, покрытая сахаром, на самом деле пропитана ядом.
Даже если бы мне было нечего и некого терять, предательство Синдиката - это последнее, на что я бы пошла сознательно. Если бы дело касалось только Блейна, то ее предложение звучало бы заманчиво. Но дело касается Ронана и всех тех, кто хорошо со мной обращался. И если я смогла противостоять Лаклэну и его допросам, я точно могу справиться с этой тупой дурой.
— Послушайте, — говорю я ей. — Очевидно, вы думаете, что я знаю больше, чем говорю. Но я, правда, не знаю, что вы хотите от меня услышать. Я понятия не имею, кто на этих фотографиях. Даже если бы я знала это, сложно сказать, чем он на них занимается. Я имею в виду, похоже, он делает ремонт - вот, что я вижу. Мне очень жаль, но, как я уже говорила, я не могу вам помочь.
— Как жаль, — вздыхает она. — Мы очень надеялись, что вы захотите сотрудничать с нами.
Она остается спокойной, открывая другую папку, лежащую перед ней и пододвигая ее по столу в моем направлении. Я бросаю на нее беглый взгляд и чувствую, что мои слова под сомнением.
— Вот, как я это вижу, — говорит она, — есть только один очевидный выбор. Либо вы принимаете сделку, которую я предлагаю ... либо вы пойдете за решетку за множество преступлений, которые включают в себя пособничество и подстрекательство преступной организации.
Она указывает на второй лист бумаги в папке, чтобы доказать свою точку зрения, а затем акцентирует внимание, выгибая бровь.
— К слову, это все уголовные преступления. Не то чтобы это имело значение. Мне все равно, в какой тюрьме вам предстоит гнить. Но я упоминала, что все ирландцы уже туда добрались.
Я сверлю ее взглядом и еле сдерживаюсь, чтобы не броситься через стол и не задушить ее прямо здесь.
— Это заставляет вас чувствовать себя чертовски важной, — буквально рычу я. — Разве не так?
Она отмахивается от моего комментария взмахом руки.
— Так что же будет дальше, Саша? Тебе лучше быстрее что-то решить. Это предложение ограничено по времени.
Я сижу на стуле и обдумываю имеющиеся у меня варианты. С каждой секундой воздуха в легких все меньше, и я понимаю, что мне нужно успокоиться. Я осматриваю эту комнату, и там нет ничего знакомого. Это не помогает мне так, как обычно. Паника проникает в каждую мою клеточку, а я понятия не имею, как это прекратить. Я беременна. Я не могу пойти в тюрьму. И я не могу подставить Ронана.
Агент Рид и я смотрим друг на друга через стол, ни одна из нас не произносит ни слова в молчаливой тишине. Но на ее лице расплывается самодовольная улыбка. Потому что она знает, что поймала меня в свои сети. Чертова сука. Чертов предатель. Все, о чем она беспокоится это - как хорошо данный случай будет выглядеть в ее личном деле. Это дельце станет мостиком к ее славе и почестям, или к чему-то еще.