– Какой пузырь? – удивился тот, но всё же повёл меня дальше и, открыв скрипучую дверь, помог дойти до толчка.
Общались мы с ним шёпотом, ночь, будить никого не хотелось, поэтому скрип двери сильно ударил по нервам. Чуть не описался. Но сдержался и, дойдя, приспустил чёрные боксёрские трусы, кроме которых на мне ещё была слегка растянутая майка, с облегчением во всех смыслах этого слова стал сливать лишнюю жидкость, не без интереса рассматривая свой новый инструмент. Никаких различий, всё то же самое. Уж извините за такую физиологическую подробность, реально терпеть мочи не было. Рыжий молча пристроился к соседнему толчку. У меня общаться желания не было, а тот явно выжидал, когда я начну задавать вопросы.
Когда мы заходили, я обратил внимание на ряд умывальников в количестве трёх штук, очень древних на вид, как и краны, что вполне вписывались в общий вид, да и толчков тоже три было. А над крайним умывальником, что ближе к двери, висело зеркало, слегка сколотое по краям, но вполне приличное. Поэтому, поправив на себе бельё и ёжась от холода, я подошёл к умывальнику с зеркалом и стал споласкивать руки в ледяной воде, о горячей тут, видимо, и вспоминать не стоит. Мыла не было, о полотенце я и не говорю. Рыжий неохотно последовал моему примеру. Я же, моя руки, рассматривал себя в зеркало. Ну что ж, тело мне досталось не такое и плохое. Парень лет пятнадцати – шестнадцати, русоволосый ёжик. Прямой нос, ясные зелёные глаза, густые ресницы, губы слегка полноваты, и ямочка на подбородке. Симпатичный. Хоть я и в прошлой жизни не урод был, вон как соседки поглядывали на меня. Почти сорок – и холостой, не порядок, как вызов им. Особенно их бесили девочки по вызову, что дважды в неделю приезжали ко мне. Плечи у моего нового тела широкие, явно накачанные, остальное в небольшом зеркальце сложно рассмотреть. Однако первое, что бросалось в глаза, – это синяки под обоими глазами, делающие меня похожим на панду, свежие, суток нет, уж поверьте моему опыту. Так что, отряхивая руки, заканчивая с визуальным осмотром верхней части тела и лица, я повернулся и сказал рыжему:
– Давай рассказывай. И побыстрее, холодно. Так кто я такой и где мы находимся?
Отвечать рыжий сразу не стал. Он вздохнул, явно собираясь с мыслями, отошёл к крайнему толчку и, взобравшись на него, потянулся к сливному бачку, отсюда не видно за чем. Что-то достал. Этим чем-то оказался окурок папиросы и коробок спичек с почти стёртой стороной поджига. Не сразу, но он смог зажечь спичку, долго шоркая о коробок, и, прикурив, сделал две затяжки, глубоких. Потушил окурок и убрал всё обратно, пояснив:
– Это не мой, Ваньки, убьёт, если увидит, что кто-то его папиросы трогает. Курить хочется, уши пухнут. Это ты спортсмен, не куришь.
– Мне долго ждать? – переступая с ноги на ногу – пол реально ледяным был, несмотря на горячие трубы отопления, – поинтересовался я.
– В общем, это… Ты – Кирюха Крайнов.
– Точно Крайнов? – удивился я. Меня в прошлой жизни звали Олегом Крайновым. Вот так совпадение.
– Может, и не Крайнов, – почесал тот ухо. – Ты тут с рождения, как и я. Что записали в документах, то и носим.
– Значит, мы в детдоме?
– Ага, так, это… я могу дальше рассказывать?
– Давай.
Вот что я узнал от парнишки. Кирилла Крайнова, но по отчеству Ивановича, а я был Борисовичем, подбросили к дверям детдома в месячном возрасте. Ни записки, ничего такого не было, так что дали фамилию-имя-отчество здесь, в ленинградском детдоме. Был он не особо хулиганистым, а вполне неплохим парнем, с двенадцати лет серьёзно занялся боксом и даже получил второй разряд. В комсомол не вступил только потому, что не оказал знаков внимания нашему комсоргу, а та положила глаз на Кирюху. Ну да, после того, как рыжий Сеня описал эту девчонку семнадцати лет, я бы тоже к ней на пушечный выстрел не подошёл. Так что с этим делом Кирюху прокатили. А так, обычная жизнь детдомовца. Закончил он восемь классов, о чём имел документы об образовании, они сейчас у директора в сейфе. Мне, теперь уже мне, недавно исполнилось шестнадцать, месяца не прошло, и по факту я взрослый. Тут вообще интересное дело со слов Сени. Так-то в детдоме можно жить до восемнадцати, чем многие и пользовались, но если кто решил пораньше вылететь из гнезда, а Кирюха был из таких, то всё просто: находишь работу с общежитием и переезжаешь, регистрируя новое место жительства. Вот и всё, дальше руководство детского дома за тебя не отвечает. Многие из хулиганов старались подольше задержаться в детдоме. А что: кормят, одевают и есть где жить. Вообще тут разные воспитанники были.
Кирилл болел авиацией и уже год читал разные книги, готовясь начать учиться в аэроклубе, все необходимые документы уже собрал и подготовился. Параллельно собирался пойти работать на завод, потому что там была неплохая зарплата и давали койку в общежитии. Закончив аэроклуб, хотел подать документы в военное лётное училище, истребителем мечтал стать. Ну что ж, наши мечты не совпадали, хотя вертолётом управлять и легкомоторным самолётом я умел, брал уроки пилотирования для саморазвития. Это уже после получения травмы было.