Морана приняла все это, мужчин, выпуклость
пистолетов под пиджаками, прекрасный солнечный свет, ветер, все, когда она смотрела с заднего сиденья машины на проезжающий город, поглощая это так, как раньше...
Она все время задавалась вопросом, есть ли
здесь у него мотоцикл. Если у него священное место в спальне. Если бы его территория была его
отражением. Ей было интересно, где она остановится, в главном доме в гостях у Марони или с ним. Она о многом думала, потому что все, казалось, происходило в ускоренном темпе. А потом машины остановились.
Морана выглянула из-за стекла, ее сердце
болезненно стучало в груди, когда она увидела огромные ворота из кованого железа, которые стояли в начале участка, пышную зеленую траву, уходящую далеко на край лесной местность. Этот зверь, похожий на замок, маячил впереди почти зловеще, еще одно здание дальше слева, но с этой позиции больше ничего не было видно. Железные ворота плавно открылись, четверо вооруженных мужчин стояли возле диспетчерской.
Ее нервы были напряжены. Автомобиль снова, двинулся вперед, въехав в помещение. Морана почувствовала, как ее сердце бешено
колотится в груди, когда она смотрела на этого зверя из дома, где все было приведено в движение двадцать лет назад, где все изменилось несколько недель назад.
Этот дом дважды изменил ее жизнь. И величие этой реальности обрушилось на нее тяжелым облаком. Автомобиль подбирался все ближе и ближе к зверю. И вот, наконец, остановился.
Ее сердце остановилось. Ее глаза встретились с его глазами в зеркале заднего вида, ее вдох застрял у нее в горле.
— Дыши, — сказал он.
Морана вздохнула. Они приехали.
Глава 4
Она была одна. Сидя в огромной гостиной внутри особняка, Морана все еще не понимала, как легко было попасть внутрь. Когда они вышли из машины, солнце было ярким. Вокруг стояла охрана, но никто не отреагировал, увидев ее с двумя мужчинами.
Это ее удивило. Она ожидала, что у больших
дверей ее встретят Марони и его головорезы. Она ожидала, что будут наведены ружья и появятся аргументы. Она наполовину ожидала, что ей скажут беги или умри. Чего она не ожидала, так это выйти из машины вместе с Данте и Тристаном Кейном, попросить охранников поприветствовать их кивками уважения и просто прогуляться по дому. Чего она больше не ожидала, так это того, чтобы Данте проводил ее в гостиную, чтобы он успокаивающе кивнул ей, а затем оба мужчины исчезли.
Не то чтобы она хотела быть с ними все время. Она просто не ожидала, что однажды окажется одна в логове врага. Она предположила, что прошло двадцать минут с тех пор, как она видела, как мужчины углубились в дом, чтобы встретить Марони.
За эти двадцать минут Морана осмотрела
комнату, и было много на чего посмотреть. Пышные персидские ковры были разбросаны по чудовищному пространству, украшенному полированной мебелью из красного дерева и плюшевыми подушками. Стены отражали тот же высеченный в скале внешний вид дома. Комната представляла собой нечто среднее между деревенским и королевским, серые камни и богато украшенное золото, дерево и шелк каким-то образом слились воедино, так или иначе доставив удовольствие чувствам, заставив холодок по ее спине. Декоратор Марони попал в цель для гостей, устроить им комфорт, но не настолько, чтобы они забыли, где они находятся.
Она также обратила внимание на камеры, установленные в углу потолка, направленные прямо на нее. Тот, кто был по ту сторону, определенно хорошо рассмотрел ее ногу, когда она вынула ножи из сумки и привязала их к бедру. Это были те же самые ножи, которыми она по глупости пыталась убить Тристана Кейна, ножи, которые собирали пыль в ее сумке с той ночи, когда она вернулась в его пентхаус.
По какой-то причине она никогда не чувствовала необходимости приводить их туда. Это само по себе сбивало с толку, учитывая, что она годами спала с оружием под подушкой каждую ночь под крышей своего отца. Но ни разу в пентхаусе, даже в ту первую ночь, ни за одну ночь с тех пор. Осознание этого ошеломило ее.
Сидя в этой гостиной, находясь на грани
неизвестной опасности, она осознала, насколько безопасно она начала чувствовать себя в пентхаусе теперь, когда его больше нет. Она ослабила охрану, хотя и думала, что никто не смотрит. На бумаге она должна быть потрясена за то, что нашла безопасность на территории мужчины, который ненавидел ее двадцать лет. Но бумажные замки горели в ее мире каждый день. С той ночи на кладбище она перестала бороться со своими чувствами и полностью приняла это. Ее признание должно было проложить им путь. У них и так хватало завалов.