- Нормально. Едет.
Борис сам открыл капот, завел двигатель, во время запуска удивленно поднял бровь. Подошел к моторному отсеку и долго вглядывался в его нутро.
- Я не пойму, мотор стоит, а шум идет. Вон, смотри, ремень не крутится.
- Тебе же сказали, что там движитель на флюонах. - Напомнил ему Петр.
- Вот коммуняки. - Произнес Борис ехидно.
Непонятно было, то ли ему понравилась переделка, то ли нет. Я снял трос с отцовской копейки. При всем при том, что машина осталась той же, ощущения даже от посадки за рулем были иными. Я подергал рычагом, понажимал педали, наконец, завел ее. Ощущение, что я нахожусь в автомобиле, который готовили для продажи арабскому шейху, только усилились. Я включил вентиляцию и поставил рычажок охлаждения на минимум. Из круглых дефлекторов бесшумно подул прохладный воздух, явно охлажденный кондиционером. Батя теперь не узнает машину.
- Я поеду, отгоню машину отцу. Ждите меня.
- Нас не возьмешь? - Поинтересовалась Ляля.
- Не возьму, куда я вас белым днем спрячу. Хватит с бати и одного шока. - Я стукнул по дверке автомобиля.
- Езжай. Если мама твоя опять будет беляши жарить, захвати мне. - Попросила Ляля.
- Хорошо.
Я закрыл глаза и представил родительскую пятиэтажку с торца, там, где находился заросший кленом тупик, чтобы не перепугать внезапным появлением соседей. И все равно я перепугал двух малолетних куряк, перед которыми материализовалась прямо из воздуха моя машина.
Несмотря на ямы и кочки в разбитом асфальте, не видевшем ремонта лет десять, машина шла мягко. Звук мотора имитировал нагрузки, как у настоящего. Я подъехал к подъезду родителей. Вышел из машины и увидел отца, стоящего на балконе.
- Игорек, а это, что, моя машина? - Крикнул он сверху неуверенно.
- Твоя, бать, спускайся.
Отца, как ветром сдуло. Через полминуты, в трениках и майке, он появился из дверей. На меня он не смотрел, не сводил взгляд с машины.
- Я не..., это как так..., Игорек? Нет, это моя старушка, но как будто после молодильных яблок. Ты что, перекрасил ее?
- Не знаю, пап, что они с ней делали, я просто загнал ее, а потом забрал. - Я же не соврал отцу. - Они не только снаружи, но и изнутри машину обновили. Садись, проверь.
Отец с готовностью сел за руль, не стесняясь на односложные одобрительные возгласы.
- Все, как новенькое.
- Заведи.
Отец завел машину, после чего уставился на меня изумленным взглядом.
- Шумку сделали дополнительную.
- А сцепление починили?
- Проверь.
Отец включил скорость, подержал педаль, потом отпустил. Машина плавно, как лимузин, тронулась вперед.
- Ничего себе! Спасибо, Игорек. Я боялся, что ты ее еще больше укатаешь, а тут...
- А все равно не пожалел и дал.
- Я же отец, как же иначе.
- Спасибо, пап.
- Да ладно, такой подарок. Я же думал, что все, конец ей, отъездилась.
- Пап, там еще с мотором пошаманили, приблуду какую-то воткнули, чтобы топливо экономила, можешь теперь не заправляться.
- Как не заправляться?
- Вот так, одного бака на всю жизнь хватит. Только когда будешь проходить техосмотр, никому об этом не говори, чтобы не придирались. Капиталисты, они знаешь, не потерпят такого. И масло можешь не менять, здесь на всем вечная смазка.
- Да? Чудеса. Ладно, буду нем, как рыба. Вот мать-то теперь обрадуется. На дачу можно будет ездить, хоть по три раза на день.
- Точно.
- А что с твоей машиной?
- Все хорошо, делают.
Мы еще немного пообщались, поднялись в квартиру. Отец взахлеб рассказывал матери, о том, в каком состоянии я вернул ему машину, но она почему-то посчитала, что он хочет развести ее на выпивку. Обычно он был таким эмоциональным, когда у него появлялся повод промочить горло. Когда мать прямо поинтересовалась у него, отец даже обиделся.
- Вот у тебя воображения, как у стула, на котором ты сидишь. Завтра же с утра едем на дачу, сама все увидишь.
- Да ну тебя. Сынок, есть будешь? Я беляши собиралась напечь.
- Буду. И с собой возьму.
В итоге, мы засиделись допоздна. Мать сама вытащила из холодильника бутылку водки и налила нам с отцом. Между нами в тот вечер случился какой-то перелом в отношениях. Я почувствовал впервые, что вырос из коротких штанишек ребенка, за которого они меня держали, и из образа которого я не спешил выходить.