Жак унес Сару, а Пьер увел Жоржа. Оба супруга оказались в ризнице, туда же вбежали моряки, каждый держал перед собой английского солдата; тем самым они оберегали себя от пуль англичан. Жак и Пьер закрыли дверь и прошли через другую, выходившую в поле, у которой их поджидали два оседланных коня; то были Антрим и Ямбо.
- Пусть-ка они попробуют вырвать нас у моих моряков! - сказал Жак, сажая Сару в свое седло. - Ко мне, мои ласкары! - вскричал он.
В это время Мюнье сажал на коня своего сына.
Тотчас из лесов Длинной горы появились сто двадцать молодцев, вооруженных до зубов.
- Ну, в путь, - сказал Жак Cape, - спасите моего отца и брата.
- А вы? - спросила Сара.
- Не волнуйтесь, мы последуем за вами.
- Жорж! Во имя всевышнего, едем! - И девушка пустила лошадь в галоп.
- А отец? - воскликнул Жорж.
- Клянусь жизнью, я отвечаю за все, - ответил Жак, подхлестывая Антрима.
И Антрим помчался, словно ураган, унося своего всадника: через десять минут он вместе с Сарой оказался за Малабарским лагерем, в то время как Пьер Мюнье, Жак и его моряки последовали за ними с такой скоростью, что англичане не успели опомниться.
Небольшой отряд высадился на другом берегу реки Пюссель, где никакая пуля не могла их настигнуть.
Глава XXIX
"ЛЕЙСТЕР"
К пяти часам вечера того дня, когда произошли рассказанные нами события, корвет "Калипсо" шел под всеми парусами, гонимый ветром.
Кроме матросов, капитана и его старшего помощника, уже известного читателю, мэтра Железная Голова, на корабле были теперь еще трое: Пьер Мюнье, Жорж и Сара.
Пьер Мюнье с Жаком прогуливались от грот-мачты до бизань-мачты, Жорж и Сара сидели на корме, он смотрел на нее и держал ее руку в своих; взор Сары был обращен к небесам.
Следовало оказаться в их положении, чтобы понять бесконечную радость, охватившую их, когда они почувствовали себя свободными в необъятном океане, уносившем их далеко от родины, которая, словно мачеха, безжалостно преследовала их. Теперь над ними было только небо, впереди - только море; на полной скорости легкий корвет стремительно уносил их от Иль-де-Франс, жизнь на котором едва не привела к роковому концу.
Пьер и Жак разговаривали; Жорж и Сара сидели молча.
Пьер Мюнье смотрел на них с восхищением; старик так настрадался, что сам не мог понять, откуда у него берутся силы, чтобы вынести теперь неожиданное счастье. Жак, менее сентиментальный, смотрел в том же направлении; его взгляд был устремлен туда, где за горизонтом скрывался Порт-Луи.
Казалось, он не только не разделял общей радости, но был взволнован и порою проводил рукой по лбу, словно пытаясь рассеять тревожные думы.
Что касается Железной Головы, то он спокойно беседовал с рулевым; добряк-бретонец размозжил бы голову первому, кто помедлил бы выполнить его приказ; однако во всем остальном он не был гордым, со всеми здоровался за руку, готов был завести разговор с первым встречным.
Весь экипаж чувствовал себя беззаботно, как это обычно бывает после победного сражения либо после утихшей бури; дежурные несли вахту на палубе, несколько матросов находились у орудий.
Пьер Мюнье, всецело поглощенный счастьем Жоржа и Сары, заметил все же, что старший сын его чем-то встревожен; вначале ему показалось, что Жака беспокоят тучи, плывшие с запада.
- Нам не угрожает буря? - спросил он у сына, пристально наблюдавшего за горизонтом.
- Буря! Поверьте, "Калипсо" не боится бури, как эти чайки, что пролетают мимо; однако нам угрожает нечто похуже.
- Что же нам угрожает? - в испуге спросил Мюнье. - Я-то думал, что с того момента, как мы ступили на твое судно, мы вне опасности.
- Несомненно, - ответил Жак, - сейчас мы имеем больше шансов спастись, чем несколько часов назад, когда мы прятались в лесах Малой горы, а Жорж произносил свою последнюю молитву в церкви Спасителя. Но хотя я и не хочу огорчать вас, отец, пока еще я не могу поручиться за то, что наши головы прочно держатся у нас на плечах. - Затем он скомандовал:
- Человек, на брам-стеньгу!
Мгновенно туда ринулись три матроса, один из них поднялся за несколько секунд, а двое спустились.
- Но чего ты боишься, Жак, - продолжал старик, - думаешь, они попытаются преследовать нас?
- Да, отец, на этот раз вы угадали, у них в Порт-Луи стоит фрегат под названием "Лейстер", я его хорошо знаю и, должен вам признаться, боюсь, что нам не избежать встречи с ним, он задержит нас, не даст уйти, не предложив партию в кегли, которую мы вынуждены будем принять.
- Но мне кажется, - сказал Мюнье, - что при всех условиях мы опережаем его на двадцать пять - тридцать миль и при нашей скорости быстро окажемся вне поля зрения.
- Бросить лаг, - приказал капитан.
Три матроса принялись за дело, Жак внимательно наблюдал за ними, а затем спросил:
- Скорость?
- Десять узлов, капитан, - ответил матрос.
- Ну что ж, для корвета, подгоняемого боковым ветром, это прекрасный ход, в английском флоте имеется лишь один фрегат, который может идти на четверть узла быстрее; к несчастью, нам придется иметь дело именно с ним, если губернатор вздумает преследовать нас.
- О, если это зависит от губернатора, то он, конечно же, не будет нас преследовать, - заметил Мюнье, - ты ведь знаешь, что губернатор был другом твоего брата!
- Прекрасно знаю! Это не помешало ему, однако, позволить приговорить Жоржа к смертной казни.
- Но мог ли он поступить иначе, не нарушив своего долга?
- В данном случае, отец, речь идет не о нарушении долга, здесь затронуто самолюбие губернатора. Ведь понятно, что, если бы губернатор имел право помиловать Жоржа, он бы это сделал, доказав тем самым свое великодушие, но Жорж улизнул от него в момент, когда тот считал, что крепко держит его в руках. Значит, Жорж победил в этой истории; естественно, губернатор не захочет быть униженным.
- Парус! - закричал матрос-наблюдатель.
- Где он? - спросил Жак, подняв голову.
- Позади нас, под ветром, - ответил матрос.
- На какой высоте?
- Приблизительно на высоте острова Бочаров.
- И откуда он идет?
- Кажется, из Порт-Луи.
- Это за нами, - прошептал Жак, взглянув на отца, - я же вам говорил, что мы еще не спаслись от их когтей.
- Что происходит? - спросила Сара.
- Ничего, - ответил Жорж, - кажется, нас преследуют.
- О боже! - воскликнула Сара. - Вернув его мне, вы сотворили чудо, так неужели лишь для того, чтобы отнять его у меня? Это немыслимо...
Жак взял подзорную трубу и поднялся на большой марс; несколько минут он наблюдал за парусом, замеченным матросом, затем положил трубу и, насвистывая, спустился и подошел к отцу.
- Ну что? - спросил старик.
- Как видно, - сказал Жак, - я не ошибся, наши добрые друзья англичане охотятся за нами; к счастью, через два часа наступит полная темнота, а луна взойдет лишь за полночь.
- И тогда, ты думаешь, нам удастся улизнуть от них?
- Мы сделаем все возможное, отец, - сказал Жак, - не волнуйся. О, я не бахвалюсь, я не люблю оставаться побитым. Так будет и на этот раз.
- Что ты говоришь, Жак, - воскликнул Жорж, - ты, бесстрашный и непобедимый, хочешь бежать от врага? Знаешь, ведь скажут, что ты испугался!
- Ну и что, разве лучше будет, если нас захватят? Тогда дело пропало, нас повесят на реях всех до одного, если же мы одержим верх, мы вынуждены будем потопить их вместе с судном.
- Как потопить?!
- Непременно, как же иначе, если бы это были негры, мы бы их продали, но ведь это белые, зачем они нам нужны?
- О, Жак, дорогой брат, вы никогда не совершите подобное, не правда ли?
- Сара, милая сестрица, - молвил Жак, - мы сделаем все, что в наших силах; если понадобится, мы поместим вас в укромное местечко, и вы ничего не увидите.
Затем, поглядев на идущее сзади судно, произнес:
- Да, вот оно появляется, видна верхушка марселя, видите, отец?
- Я вижу лишь белую точку, она колеблется на волне, словно чайка.