Здесь было настоящее гнездо магов. В поле зрения Хирела постоянно маячил то один, то другой, хотя никто ни разу не подошел к нему после того, как он расстался с Араносом. Он вышел за пределы крепости; большая ее часть была высечена в настоящей скале, остальное построено на вершине горы. Внизу лежала дикая скалистая пустыня и бескрайнее небо с облаками. Несколько горных пиков, покрытых снегом, возвышались над всем этим. Множество горных хребтов пролегали далеко внизу, образуя островерхие ряды, черные и красные, серые и ослепительно белые. Никакой зелени. Никаких признаков человеческого существования. Из скалы бил источник с обжигающе ледяной водой. Еда появлялась поводе магов, довольно сытная и обильная, хотя и не изысканная. Местные повара не знали других блюд, кроме тушеного мяса без специй и вареных зерен. Вино оказалось не намного лучше. Однако здесь были и свои преимущества: чистый воздух, великолепие горных вершин и ночное небо, усыпанное огромными пылающими цветами звезд, разбросанных на черном фоне. Маги нашли Хирела возле высокого окна, закутали его в мантию и проводили в зал. После небесного свода комната с каменными стенами показалась ему тусклой и тесной. Хирел с трудом вдыхал густой спертый воздух. Все заговорщики собрались вместе. Вид у них был усталый; Красного князя среди прочих не оказалось, и места для него не приготовили. Варьяни устроились немного поодаль от магов, а Аранос расположился вместе с группой колдунов. Они говорили очень мало. Дочь Солнца одиноко стояла возле огня. Распущенные волосы падали ей на спину; платье было необыкновенно простым - белое с белым поясом. Обруч Аварьяна исчез с ее шеи. Жрецы Солнца с сочувствием смотрели на нее, но она со всей твердостью отвернулась от них. Она играла с язычками пламени, словно со струйками воды, позволяя им лизать свои пальцы. Хирел устремился к ней. Ее взгляд заставил его остановиться. Это был странный взгляд, холодный и сосредоточенный, без малейшей искорки узнавания. Хирелу стало от него не по себе. Огонь не причинил ей вреда. Ну конечно, ведь она родилась от пламени. Он испытал муку ее рождения. А она даже не хотела знать. Хирел остановился рядом с ней. Он знал, что маги смотрят на них, но ему было все равно. Он заговорил тихо, но не пытаясь скрыть свои слова от остальных, очень разумно и обдуманно. - Леди, хотим мы этого или нет, но мы связаны друг с другом. Мы можем сделать из этой связи нечто заслуживающее жалости и вызывающее отчаяние. Но у нас есть и другая возможность: превратить все это в победу. - Вот так победа, - сказала она. Ее слова были полны горечи, но голос звучал холодно и сдержанно. - Ты и все твои женщины. А я в оковах гарема. Удовлетворение Араноса было таким же ощутимым, как его рука на плече Хирела, как его голос, благодушно шепчущий в ухо брата. Хирел отстранился от него и произнес: - Было бы безумием выбрать это, моя госпожа. - Я уже сделала это. Он посмотрел на нее. На склоненную голову с блестящими волосами, на тело, скрытое под одеждой. На руку, наполовину высунувшуюся из рукава, на сжатые в кулак пальцы, дрожащие от подавляемой ярости. - Да, - сказал Хирел, - какая жалость, что чары не убили тебя, как ты того желала. Но раз уж ты сама себя приговорила к дальнейшей жизни в теле женщины, то проснись и пойми наконец, как ты прекрасна. Пойми, что ты красивее всех, что я не могу заставить себя забыть о тебе, что я нахожу тебя великолепной и желаю тебя. - Ну конечно, ты желаешь меня. Я женщина. А приданое мое - целая империя. Хирел помолчал. - Быть может, дело во мне, - сказал он. - Вряд ли меня можно назвать мужчиной твоей мечты. По меркам твоего народа я всегда буду оставаться маленьким; моя кожа бледна, а под лучами солнца она желтеет. К тому же я слишком молод для тебя. - Кто это теперь заговорил как глупец? Хирел развел руками. - Разве это глупость? Ты утверждаешь, что вызываешь у меня отвращение. Поскольку это не так, значит, это я неприятен тебе. Неужели твои маги промахнулись в своих расчетах? Неужели они создали женщину, которая в состоянии любить только женщин? Она подняла голову. В ее глазах были гнев и ярость. - Посмотри на меня, - сказал Хирел. - Прикоснись ко мне. Что скажет обо мне твое тело? Она соблаговолила посмотреть на него. Какое-то время он боялся, что она не дотронется до него. Но она протянула дрожащую руку и погладила его по щеке. - Оно поет, - прошептала она. - Оно поет о тебе. - Обо мне? Именно обо мне, а не просто о мужчине? Она вздохнула, обуздывая злость. - О тебе, черт возьми. Я никогда... не... Я не хочу просто мужчину. Или... или женщину. Но тебя я хочу. Я хочу тебя всем сердцем. - Так же, как и я всегда хотел тебя, - прошептал Хирел. Затем он слегка повысил голос. - Я чувствую отвращение вовсе не к твоему новому обличью, а к тому, что с тобой сделали. Этого я никогда не прощу. Раз это сделано и ничего нельзя исправить, я просто живу и жду, когда смогу отомстить. И пока я жду, я хочу любить тебя. Хочу разделить с тобой весь мир. - Если я соглашусь разделить его с тобой. - Но половина его и так принадлежит мне, моя госпожа. - А другая половина - нет. - Она улыбнулась. Это немного успокоило Хирела. Но он надеялся, что Аранос остается в напряжении. Эта дерзкая улыбка была совершенно лишена кротости. - Ты освободишь своих наложниц, принц. Ты торжественно поклянешься, что не возьмешь другую женщину ни в любовницы, ни в королевы. Иначе ты не получишь меня. - Что касается наложниц, я могу согласиться. Но все остальное... - Поклянись. Хирел с трудом сдерживал гнев. - Ты должна быть разумной, моя госпожа. Ведь может наступить время, когда ты больше не захочешь меня. Так неужели мне придется насиловать тебя? - Ах вот что. Тогда договоримся по-другому. Если случится, что меня не захочешь ты, я найду себе любовника. Хирел вскинул голову: - Нет, этого не будет! - Почему? - Это неслыханно. Это запрещено. Это оговаривается в брачном договоре. - Совершенно верно. - Я не понимаю тебя, - произнес Хирел с поистине героической выдержкой. - Ты перенесла все это ради одной-единственной цели: вступить со мной в брак. А теперь ты требуешь от меня уступки, на которую, как тебе известно, я не соглашусь. - Не согласишься? - Я не нуждаюсь в тебе. Это ты нуждаешься во мне, иначе твоя жертва бессмысленна. - Без меня ты погибнешь, твоя империя падет, а я останусь править. - Но кто поддержит тебя? - Хирел еще больше разъярился, потому что его удар не попал в цель и нисколько ее не ранил. - Кто смирится с властью женщины? - А кто посмеет протестовать? Я по-прежнему обладаю Касаром, а по закону трон Керувариона принадлежит тому, кто носит эту метку. С Асанианом будет, конечно, сложнее. Но я смогу править им и буду править. С тобой или без тебя. - Тогда тебе придется убить меня своими собственными руками. - Или выйти за тебя замуж. На моих условиях. Я не буду твоей толстобрюхой покорной рабыней, Хирел Увериас. И не собираюсь ждать своей очереди наравне с остальными рабынями, оспаривая у них ночь твоей милости. Если только ты не согласишься пойти на то же самое, что и я. Этого можно было ожидать. Она все еще думала как мужчина. Она еще не научилась быть женщиной. Она не желала опускать свои дерзкие черные глаза. Глаза, пронзившие Хирела в первую ночь их встречи; в них горело неповиновение законам природы, расы и касты. Теперь она отказывалась следовать законам, предписанным разницей полов. Ее голос прозвучал почти нежно. - Я знаю, что это трудно. Но вовсе не неслыханно. Моя мать поставила моему отцу такие же условия. - Твой отец был жрецом, а не Высоким принцем Асаниана. - Ну так что ж? Неужели ты не способен на то, что сделал король разбойников? - Я не желаю снисходить до этого. Она засмеялась. Это было мучительно, потому что в ее смехе не было злости. Этот смех превратил сопротивление Хирела в раздражительность избалованного ребенка. Ее смех знаменовал ее победу. Она нисколько не стыдилась того, что избрала для себя; ничто в ней не напоминало скромной девственницы. Перед всеми этими магами, пристально наблюдавшими за ней, она взяла в руки лицо Хирела и поцеловала его в губы. Сердце его забилось, голова закружилась. Сареван, маг и жрец, дикий и полусумасшедший, великан (что в общем-то не имело значения), никогда не пугал его до такой степени. Принц всегда равен принцу, пусть один из них и потомок бога. Это все еще был Сареван. По своей сути он мало изменился, достаточно быстро придя в себя после великого изменения. И тем не менее прикосновение девушки пробудило в Хиреле что-то похожее на панику. Принц равен принцу. А как быть с принцессой. Рожденной Солнцем? Она слегка отстранилась, наблюдая за его лицом. Под ее взглядом Хирел вспыхнул. Она улыбнулась. - Мне кажется, я тоже люблю тебя, малыш. И не спрашивай почему. - Если боги существуют, - пробормотал Хирел, - то они смеются, слыша тебя. - Да, смеются. - Она оторвала руки от его лица. В ее улыбке скрывалась железная воля. - Но я отказываюсь выходить замуж за человека, который не желает подарить мне полную свободу и ни в чем не хочет ограничить себя самого. Хирел резко выдохнул. - Я никогда не говорил, что хочу ограничить твою свободу. Тебе не требуется носить покрывало, и я не собираюсь запирать тебя в гареме. Ты можешь даже носить оружие, - с трудом выговорил он, - хотя из-за этого придется изменить законы Асаниана. - И все? - спросила она, нисколько не смягчившись. - Разве этого недостаточно? - Хирел знал, что нет. Ее брови сдвинулись, и он тоже сверкнул глазами. - Я не могу приковать себя к тебе одной. Это противоестественно. Я мужчина, я создан для того, чтобы породить множество сыновей. Мои желания сильны, они не терпят отлагательства и должны выполняться. Женщина тоже создана для того, чтобы рожать много сильных детей; ее страсти менее сильны, ее потребности слабее, ее дух повелевает ей любить одного мужчину. Девушка насмешливо улыбнулась. - Вот она, мудрость младенца! Признаюсь, мне почти жаль лишать тебя иллюзий. Но, увы, это иллюзия, и поколебать меня она не может. Либо ограничь себя, Хирел, либо дай мне свободу. - Значит, я должен буду воспитывать чужого сына как своего собственного? - Только если ты потребуешь от меня того же самого. Он потряс головой. - Ты доведешь меня до безумия. Она даже не сочла нужным изобразить сожаление. Она просто ждала с непреклонным видом. Она была не только самой прекрасной в мире женщиной, но еще и самой упрямой, самой неразумной и сводящей с ума. И у нее было самое великолепное приданое. Из всех мыслимых. Оно не стоило той цены, которую она за него назначила. Но какую цену пришлось заплатить ей самой, чтобы предложить его? - В таком случае будь свободна, - выкрикнул Хирел. - Но не надейся, что я признаю твоего ребенка. - Даже если он будет твоим? - Разве я смогу быть в этом уверен? - Ты будешь в этом уверен, - сказала она. - Я обещаю тебе. Она протянула руку, на которой пылало солнечное пламя. Хирел смотрел на эту руку до тех пор, пока она не начала опускаться. Тогда он схватил ее. Поднес к губам. Поцеловал. - Госпожа, - сказал он, - что бы ни получилось из нашего рискованного предприятия, но смерть от скуки мне не грозит. Теперь она выглядела так, как подобает выглядеть девушке: глаза потуплены, вид скромный и застенчивый. При этом она, без сомнения, с трудом сдерживала победную улыбку. Хирел не в силах был даже негодовать. Лицо Араноса оставалось непроницаемым.