Ребенок. Наверное не знаю. Говорят, это нечто очень важное.
Тильтиль (указывая на группы детей, спящих у подножия колонн, на ступенях, скамейках и т. д.). А все те, которые спят?.. И здорово же они спят! Они не сделают ничего?
Ребенок. Они размышляют.
Тильтиль. О чем?
Ребенок. Сами не знают, о чем. Но им необходимо с чем-нибудь сойти на землю. С пустыми руками отсюда не пускают.
Тильтиль. Не пускает — кто?
Ребенок. Время; там у дверей. Ты увидишь, когда они откроются. Он очень неприятный старик.
Еще один ребенок (подбегает к ним, расталкивая толпу). Здравствуй, Тильтиль!
Тильтиль. Это что? Как это он узнал мое имя?
Ребенок (который только что подбежал, нежно целует Тильтиля и Митиль). Здравствуй! Как живешь? Да поцелуй же меня. И ты поцелуй, Митиль. Неудивительно, что я знаю твое имя. Ведь я твой будущий брат. Только что мне сказали, что ты тут. Я был в глубине залы. Собирался с мыслями. Скажи маме, что я совсем готов.
Тильтиль. Как, ты намереваешься прийти к нам?
Ребенок. Конечно. В будущем году. В Вербное воскресенье. Не мучь, пожалуйста, меня чересчур, когда я буду маленький. Ах, как я доволен, что заранее расцеловал вас. Скажи отцу, чтобы он поправил колыбель. Хорошо там у нас?
Тильтиль. Да. Ничего себе. Мама очень добрая.
Ребенок. А кормят хорошо?
Тильтиль. Раз на раз не приходится. Бывает, что есть даже пирожные. Ведь правда, Митиль?
Митиль. В Новый год и четырнадцатого июля, мама сама печет.
Тильтиль. Что у тебя там в мешке? Ты нам несешь что-нибудь?
Ребенок (с гордостью). Несу три болезни: скарлатину, коклюш и корь.
Тильтиль. Только и всего. А потом что сделаешь?
Ребенок. Потом? Покину вас.
Тильтиль. Стоило приходить!
Ребенок. Разве мы можем выбирать?
В это мгновение слышно, как возникает и распространяется по залу долгий, мощный, кристально-чистый звон, как будто исходящий из колонн или опаловых дверей, озаренных более ярким светом.
Тильтиль. Что это?
Ребенок. Приближается Время. Сейчас откроет двери.
Среди толпы лазоревых детей сильное движение. Большинство покидает машины и работы, спящие открывают глаза, все смотрят на опаловые двери и направляются к ним.
Душа Света (подходя к Тильтилю). Постараемся скрыться за колоннами. Не надо, чтобы Время увидело нас.
Тильтиль. Откуда шум?
Ребенок. Занимается заря. Час, когда дети, которым суждено нынче родиться, спускаются на землю.
Тильтиль. Как же они спустятся? Есть лестницы?
Ребенок. Сейчас увидишь. Время уже отодвигает засовы.
Тильтиль. Кто это — Время?
Ребенок. Старик, который приходит за теми, кто уходит.
Тильтиль. Злой?
Ребенок. Нет. Но он не уступает никаким просьбам. Проси не проси — не твоя очередь, он оттолкнет всякого, как бы тот ни рвался уйти.
Тильтиль. Они довольны, когда уходят?
Ребенок. Оставаться тут не особенно приятно. Но и уходить не весело. Гляди, вот открывает.
Большие опаловые двери медленно поворачиваются на петлях. Звуки земли доносятся, как отдаленная музыка. В залу проникает красный и зеленый свет. Высокий старик с развевающейся бородою — Время — показывается на пороге, вооруженный косою и песочными часами. Вдали виднеются белые и золотые паруса корабля, стоящего на якоре в гавани, которую образуют розовые тучки зари.
Время (на пороге). Готовы ли все те, чей пробил час?
Лазоревые дети (протискиваясь через толпу и сбегаясь со всех сторон). Мы готовы! Мы готовы! Мы готовы!
Время (ворча, обращается к проходящим мимо него детям). Поодиночке! Опять больше, чем нужно. Вечно та же история. Да меня не обманешь. (Отталкивая ребенка.) Не твоя очередь. Назад, тебе идти завтра. И ты возвращайся и приди через десять лет. Тринадцатый пастух? Нужно двенадцать. Вообще, на них нет больше спроса. Не то, что во времена Феокрита или Вергилия. Еще врачи? И так их не обобраться. На земле все жалуются на их избыток. А где инженеры? Требуется также честный человек — хоть один, в виде исключения. Где между вами честный человек? Ты, что ли?