Паломид. Где мы?
Алладина (печально обнимает его). Я по-прежнему люблю тебя, Паломид.
Паломид. И я люблю тебя, моя Алладина.
Алладина. Идут…
Паломид (озирается, продолжая отступать). Осторожнее.
Алладина. Нет, нет, довольно быть осторожным…
Паломид (смотрит на нее). Алладина?..
Алладина. Да… (Они еще отступают перед надвигающимся потоком света, перед опасностью, до тех пор, пока под их ногами остается почва; потом они падают и исчезают за скалой, возвышающейся над подземной водой, теперь мрачной. — Молчание. — Астолена и сестры Паломид а проникают в грот).
Астолена. Где они?
Одна из сестер Паломида. Паломид!..
Астолена. Алладина! Алладина!..
Другая сестра. Паломид!.. Это мы!..
Третья сестра. Не бойся, мы одни!..
Астолена. Выходите! Выходите! Мы пришли освободить вас!..
Четвертая сестра. Абламор убежал!
Пятая. Его уже нет в замке…
Шестая. Они не отвечают…
Астолена. Я слышу, как вздымается вода… Сюда, сюда! (Они бегут к скале, возвышающейся над подземной водой).
Одна из сестер. Они там!..
Другая. Да, да, на самом дне черной воды… Они обнялись.
Третья. Они мертвы…
Четвертая. Нет, нет, они живы!.. они живы… Видите…
Другая сестра. На помощь! на помощь!.. Зовите!..
Астолена. Они не делают никакого усилия, чтобы спастись!..
Действие пятое
Коридор.
Коридор столь длинный, что его последние арки теряются, как будто на каком-то внутреннем горизонте. Сестры Паломида стоят у одной из бесконечных запертых дверей, выходящих в этот коридор, и как будто стерегут ее. Немного дальше, с противоположной стороны, Астолена и доктор разговаривают, стоя у такой же двери.
Астолена (к доктору). Доныне никогда ничего не случалось в этом замке, где все как будто спали с той самой поры, как здесь умерли мои сестры; и мой бедный старик-отец, преследуемый странной тревогой, беспричинно негодовал на этот покой, хотя это, кажется, самая безопасная форма счастья. Какое-то время тому назад, — рассудок его начинал уже омрачаться, — он поднялся на башню и, робко простирая руки к лесам и к морю, улыбаясь с некоторой боязливостью, как бы желая этим обезоружить мою недоверчивую улыбку, — сказал мне, что призывает на нашу голову события, которые с давних пор скрываются на горизонте. Они пришли, увы, скорее и в большем числе, чем он предполагал, и достаточно было нескольких дней, чтобы они полностью подчинили себе все происходящее… Он стал их первой жертвой… Распевая песни, весь в слезах, он убежал в поле в тот вечер, когда повелел заключить во тьме грота Алладину и несчастного Паломида. Больше его не видели. Я посылала искать его по всем окрестностям, до самого моря. Его не нашли. Я надеялась по крайней мере спасти тех, кому он причинил страдания, сам этого не подозревая, ибо он был нежнейший из людей и лучший из отцов; но и тут я, кажется, опоздала. Не знаю что произошло. Они до сих пор еще не сказали. Услыша удары железа и увидя внезапный свет, они подумали, должно быть, что отец мой пожалел об отсрочке, которую им дал, и пришел, чтобы предать их смерти. Или же они, отступая, соскользнули с утеса, поднимающегося над озером, и, по неосторожности, упали. Но вода в этом месте неглубока, и мы смогли спасти их без труда. Дальнейшее зависит от вас. (Сестры Паломида приблизились.)
Врач. Они оба страдают одним общим недугом, который мне неизвестен. Но у меня мало надежды. Быть может, им оказался вреден холод подземных вод… Сегодня вечером я вернусь… А пока им необходимо спокойствие… Биение жизни очень слабо в их сердцах… Не входите в их комнаты и не говорите с ними, ибо в их положении малейшее слово может причинить смерть… Необходимо, чтобы они забыли друг о друге… (Уходит.)