Тогда ввели в дело 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П. С. Рыбалко, которая перерезала основную магистраль, связывавшую киевскую группировку с тылом, — дорогу на Житомир. «После тяжелых боев, — сетовал Манштейн, — был оставлен Киев, так как действовавший здесь 7-й армейский корпус находился под угрозой окружения в городе. Корпус был отброшен из Киева на юг, и ему удалось задержать продвижение противника лишь в 50 километрах ниже города». Более чем красноречивый комментарий врага к очередной операции Красной Армии. Как всегда, охват, спланированный Жуковым, привел к быстрой и решительной победе. Немецкий корпус без оглядки пробежал от Киева 50 километров.
К 4 утра 6 ноября Киев был освобожден. Донесение в Ставку было написано отнюдь не военным языком, что было верным критерием глубокого волнения Жукова и генералов, командовавших фронтом: «С величайшей радостью докладываем о том, что задача, поставленная по овладению нашим прекрасным городом Киевом — столицей Украины — войсками 1-го Украинского фронта, выполнена. Город Киев полностью очищен от фашистских оккупантов. Войска 1-го Украинского фронта продолжают выполнение поставленной задачи».
Утром 6 ноября машины с Жуковым, Ватутиным и членами Военного совета фронта въехали в Киев. Истощенные, измученные люди окружили их тесным кольцом. На глазах слезы, да и Жуков украдкой вытирал глаза. Он не узнавал города, который хорошо знал, — везде развалины, а центральная улица Крещатик в руинах. В самом Киеве бои были непродолжительными, центр города немцы преднамеренно уничтожили. И тут же леденящие кровь известия: за время оккупации десятки и десятки тысяч киевлян расстреляны, замучены в фашистских застенках. Со временем выяснилось, что уничтожено 195 тысяч человек.
Слова были излишни: бить и бить подлого врага. До конца того переломного 1943 года на укрытой спетом Правобережной Украине не затухало сражение. Нередко бои шли с переменным успехом, отдельным армиям приходилось отходить — немцы никак не могли смириться с сокрушением «Восточного вала» и все пытались восстановить положение. По пятам за взятием Киева фронт выбил немцев из ряда городов, в том числе Житомира. Немцы прореагировали на потерю города очень остро, Красная Армия шла прямо на запад. Манштейн сосредоточил крупную группировку и попытался выбить советские войска с Правобережья. Затея была, конечно, безнадежной, но от этого накал битвы не снижался. 13 ноября немцы снова взяли Житомир.
Жукова в эти недели не было на 1-м Украинском фронте, он выехал к Коневу на 2-й Украинский фронт. Отход войск Ватутина выбил из колеи Сталина, он приказал его правому соседу, командующему 1-м Белорусским фронтом Рокоссовскому, выехать под Киев и разобраться в происходившем. В случае необходимости ему поручалось взять командование 1-м Украинским фронтом. Странное поручение, необычная миссия. Честнейшего Рокоссовского поразил Ватутин, который «превращал разговор в доклад провинившегося подчиненного старшему». Удивила и суть дела:
«У Ватутина были все основания не опасаться ряска. Помимо отдельных танковых корпусов, две танковые армии стояли одна за другой в затылок, не говоря об общевойсковых армиях и артиллерии резерва ВГК. С этим количеством войск нужно было наступать, а не обороняться». Не хватало малого — маршал Жуков отъехал по делам. Рокоссовский «посоветовал Ватутину срочно организовать контрудар по зарвавшемуся противнику. Ватутин деятельно принялся за дело». Избиение вермахта продолжилось.
В середине декабря 1943 года Жукова вызвали в Москву, где он встретился с Василевским. «Александр Михайлович, — припоминал Жуков, — выглядел усталым. Ему, как и мне, пришлось, начиная с апреля, почти непрерывно находиться в движении — то в полетах, то в поездках по фронтовым дорогам. Обстановка в это время была довольно сложная, напряженная и изобиловала чрезвычайно острыми сменами больших успехов и досадных неудач. Все это вместе взятое плюс систематическое недосыпание, физическое и умственное перенапряжение особенно сказывались тогда, когда мы оказывались в тиши кабинетов, где не слышно было ни налетов авиации, ни артиллерийских обстрелов, ни тревожных докладов с опасных участков фронтов».
В Москве Жуков обстоятельно познакомился с обстановкой на всем фронте — от Ленинграда до Черного моря. Картина складывалась отрадная. Генштаб вычислил и доложил: к концу 1943 года освобождено 54 процента территории, захваченной врагом в 1941–1942 годах, где до войны проживало 46 миллионов человек. За год наступления Красная Армия продвинулась с боями на запад от 500 до 1300 километров. Фронт проходил на западном направлении в восточных районах Белоруссии, древняя смоленская земля была полностью освобождена, южнее фронт шел примерно у Житомира, Фастова, Кировограда, вблизи Запорожья и Херсона. В Крыму была заперта немецко-румынская группировка. Стране был возвращен Донбасс.
Острие Красной Армии — 1-й Украинский фронт — дальше всех продвинулся на запад.
Декабрьское совещание в Ставке было весьма обстоятельным. Обсудили и подвели итоги сражений, оценили ресурсы военной экономики. Констатировали: мощь Красной Армии возросла во всех отношениях. Самое совершенное и в достатке вооружение, зрелость командиров и величайший патриотический подъем в войсках. Конечно, враг далеко не повержен: около пяти миллионов человек армии на фронте, 54,5 тысячи орудий и минометов, 5400 танков и самоходных орудий, более 3 тысяч самолетов. Закаленная в боях Красная Армия превосходит противника в людях в 1,3 раза, в артиллерии — в 1,7 раза, а самолетах — в 2,7 раза.
Сталин, вернувшийся незадолго перед этим из Тегерана, где прошла конференция с Рузвельтом и Черчиллем, в общих чертах рассказал о ней. Рузвельт и Черчилль восхищены победами русского оружия. Не новость. Жуков припомнил лестные оценки наших союзников подвигов Красной Армии. Еще бы, шепнул ему Василевский, совсем недавно, в октябре, глава английской миссии генерал Мартель объявил: «Ни одна армия в мире не могла бы совершить такого подвига, какой совершила Красная Армия, форсировав Днепр». Маршалы улыбнулись.
Сталин строго взглянул на них — он не терпел перешептываний во время своих выступлений на узких совещаниях.
— Рузвельт дал твердое слово, — помедлив, закончил Сталин, — открыть широкие действия во Франции в 1944 году. Думаю, что он слово сдержит. Ну а если не сдержит, у нас хватит сил добить гитлеровскую Германию.
Жуков усмехнулся, вспомнив: на фронте бойцы прозвали американскую тушенку «второй фронт». Сталин укоризненно взглянул на маршала. Погасив улыбку, Жуков отрапортовал:
— Конечно, добьем!
Наши командующие и думать забыли о том, что где-то когда-то возникнет какой-то «второй фронт». Знали: врага бьет и добьет Красная Армия. Вопрос был сейчас не в этом, а как лучше спланировать и провести победоносные операции.
Совещание заняло несколько дней, не прерывалось и за обеденным столом на квартире Сталина. Улучив момент, Жуков вернулся к своей идее: надо не выталкивать врага, наступая в лоб, а смелее проводить операции на окружение.
— Теперь мы стали сильнее, наши войска опытнее, — согласился Сталин. — Теперь мы не только можем, но и должны проводить операции на окружение немецких войск.
Это и было учтено Ставкой при постановке задач фронтам на зимнюю кампанию 1944 года. Общая цель — развернуть генеральное наступление от Ленинграда до Крыма включительно. Главный удар нанести на 1-м, 2-м, 3-м и 4-м Украинских фронтах.
Представитель Ставки Жуков и командующий фронтом Ватутин полностью оказались на высоте задачи, выполняя директиву Ставки от 28 ноября 1943 года о Житомирско-Бердичевской операции: «Это контрнаступление нужно организовать так же основательно и тщательно, как это было сделано под Белгородом». В канун нового, 1944 года и сразу после него было сделано много больше, чем в августе 1943 года. Оборона противника, как и тогда, была пробита молниеносно. К этому добавилось то, что было заветной мечтой Жукова, — широкий маневр танковых войск. «Мы были довольны тем, — радовался Жуков, — что Верховный- наконец правильно понял значение наступательных операций с целью окружения». Результаты оказались из ряда вон выходящими.