Главным занятием Жульки было выпрашивание сигарет.
Для детей, живших на той улице, Жулька была постоянным развлечением.
Мальчики и девочки развлекались по-разному. Мальчики обычно тащили Жульку на одну из соседних улиц (она позволяла тащить себя куда угодно и даже смущенно подметала хвостом асфальт, в предвкушении этой процедуры), – тащили на ту улицу, где побольше народу, но так же мало тусклых вечерних фонарей. Они давали Жульке сигарету и ждали. Услышав шаги, приближающиеся сквозь туман, Жулька роняла сигарету и спешила попросить новую. Ей нравилось не столько курить, сколько выпрашивать.
Если человек был незнаком с шуткой, то, увидев выходящее из вечернего тумана жуткое человекообразное существо с собачьей мордой, он так пугался, что мог даже упасть. Особенно удачно выходила шутка, если Жулька подходила к прохожему, держа сигарету в зубах. Однажды Жулька подошла к молодому человеку в длинном пальто и белом шарфе. Молодой человек громко рассмеялся, слегка напугав Жульку, а потом заставил ее глотнуть из фляжки. Жулька согласилась, из вежливости – она вообще считала, что все, что делает человек, может быть только правильным. Она глотнула, но больше никогда не подходила в к людям в длинных пальто и с шарфами. Иногда она даже рычала на людей, от которых пахло, но рычала беззлобно – злобно она не умела.
Девочки развлекались проще. Они обвязывали Жульку ленточками и вешали ей на уши прищепки. От этого уши сильно отвисали и Жулька становилась похожа на старую цыганку с огромными сережками в ушах. Все это Жулька переносила с покорностью и лишь смотрела на девочек добрыми человеческими глазами. Иногда девочки забывали снять ленточки и сережки, – тогда Жулька освобождалась от ленточек, вяляясь в траве, и молча терпела прищепки, которые не могла снять. В такие дни она грустно сидела за оградой детского садика номер 277 и время от времени трясла головой, и прищепки хлопали ее по щекам. Иногда Жулька ходила с прищепками насколько дней подряд и прищепки давили все сильнее и сильнее, и Жулька начинала плакать, и ходила за девочками. Тогда девочки снимали прищепки. Девочки были добрыми.
Осенью у Жульки появился хозяин. Хозяин надел на жулькину шею ошейник и посадил Жульку на цепь. Хозяин разводил кур. Весь двор был полон белыми курами, курочки-рябы тоже встречались. И белые и курочки-рябы быстро распознали жулькину безответность и стали обходиться с ней вполне бесцеремонно. Одна белая курица досаждала Жульке больше всех – даже вытаскивала мясо из ее миски. Сама белая курица мяса не ела, а лишала Жульку обеда только из хулиганских побуждений.
Остальные жители двора старались не отставать от зловредной белой курицы.
Хозяин ждал от Жульки благодарности и хорошей работы. Но Жулька не умела охранять кур. Она даже лаять не умела. Хозяин потратил зря немало часов, обучая Жульку нормальному собачьему лаю. Он тыкал Жульку лыжной палкой, не очень больно, но обидно, и приказывал лаять. Жулька только смотрела ему в глаза, показывая, как она его любит. К конце концов хозяин прекратил заниматься Жулькой. В начале зимы он убрал цепь, но ошейник оставил. Теперь жулькиной работой было только любить хозяина. Ничего другого она все равно не умела.
Та зима выдалась ранней, снежной и холодной. Весь двор был заметен сугробами; куры ходили лишь по протоптанным дорожкам, и то с неохотой. Хозяин стал выпивать, отрастил бороду и перешел на деньгосберегательную диету.
Несмотря на диету, денег становилось все меньше. В ту последнюю зиму сигареты доставались Жульке редко, по две-три в неделю. Ей часто снился запах табака и знакомые девочки с мальчиками вместе, иногда снился даже двор табачной фабрики – тогда она тихо повизгивала во сне, а если это случалось днем и поблизости от белой курицы, то курица квохтала от гордого злорадства. Куры были глупыми.
Иногда они с большими стараниями пролазили под воротами и оказывались на улице, где их быстро съедали бездомные невоспитанные собаки. Несмотря на поголовное невозвращение, все новые и новые куры мечтали пролезть под железной стеной и оказаться в цивилизованном, с их точки зрения, мире. Свой собственный мир они находили неправильным и недостойным себя. Впрочем, куры всего лишь брали пример с людей – люди в ту зиму тоже особенно влюблялись в красивую сказку про мир иной, настоящий; мир, в котором есть пятьсот сортов колбасы, а не только Докторская и Любительская. А в ту зиму прожорливые люди уже съели все местные запасы Докторской и Любительской. После снегопадов улицы не расчищали; люди тоже ходили только по протоптанным дорожками и с неохотой; люди тоже считали свой собственный мир неправильным и недостойным себя.
Хозяин очень огорчался, когда, вернувшись (с неудачной охоты – по мнению Жульки), он недощитывался курицы. Тогда он долго и назидательно ругал Жульку, а она только смотрела в его глаза, показывая, как сильно она его любит. Такой взгляд долго выносить невозможно. В конце концов хозяин давал Жульке сигарету и уходил в дом.
Однажды утром, когда хозяина не было, Жулька увидела во дворе незнакомую рыжую собачонку. Собачонка была не полностью рыжей, а с белыми пятнами по бокам.
Собачонка была чистой, быстрой и смелой, с задорным блеском в глазах – она тявкнула Жульке, как старой знакомой, и бросилась гонять кур. Суда по ее бестолковым прыжкам, собачонка не была глолодна, а гоняла кур из хулиганских побуждений. Особенно доставалось белой курице, которая была слишком горда, чтобы быстро бегать. Пока Жулька встала на задние лапы и медленно подошла, белая курица оказалась пойманной. Жулька и печально тявкнула, вспомнив прошлые обиды.